История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Мережковского, написанные после Толстого и Достоевского: Гоголь и черт,

100

Пророк русской революции, Не мир, но меч, Больная Россия, статьи о

Лермонтове, Тютчеве и Некрасове и т. д., и т. д. В них Мережковский сохраняет

и даже развивает основную черту своего стиля – неуемную любовь к антитезе.

Ранние его произведения были написаны все-таки в разумной и «аккуратной»

манере, но примерно с 1905 г. в них появилась словесная истерия, из-за

которой их совершенно невозможно читать. Все книги и статьи Мережковского

представляют собой антитезы, которые, раскачиваясь вверх-вниз, взвизгивают

истерическим фальцетом. Истерический стиль появился у Мережковского в тот

момент, когда он осознал себя великим философом и пророком, то есть

примерно в то время, когда его учение окончательно оформилось. Это учение

стилизуется под христианство Третьего завета. Оно утверждает неизбежность

нового откровения и приближения новой религиозной эры. Но мистицизм

Мережковского не конкретно личный, как у Соловьева; он представляет

вселенную как систему взаимосвязанных идей, отраженных в индивидуальных

и материальных символах. Его Христос – абстракция, а не личность. Его

религия основывается не на личном религиозном опыте, а на размышлениях

ума, склонного к симметрии. Если мерить произведения Мережковского

религиозной меркой – они только литература. А если мерить их литературной

меркой, то и плохая литература.

Слава Мережковского за пределами России основана на его романах.

Первый из них – Смерть богов( Юлиан Отступник, 1896) – самый лучший. Это

совсем не великий роман, вернее, даже и не роман в настоящем смысле слова.

Ему не хватает художественной силы. Но это хорошая популяризация,

замечательный «домашний университет», по-настоящему сумевший

заинтересовать русских читателей античностью. То же можно сказать и про

Леонардо да Винчи, но с некоторыми оговорками. В ЮлианеМережковский

управляет материалом: роман не становится энциклопедией, а Леонардо

переполнен цитатами из всевозможных источников, всяким историческим

хламом, оказавшимся в книге только потому, что Мережковский его знает.

Кроме того, романы обезображены искусственностью навязанных им идей –

обычных грубых антитез Мережковского. И Юлиан, и Леонардохуже Огненного

ангелаБрюсова. Романы ( Петр и Алексей, Александр I, 14 декабря) и пьесы

( Павел I, Романтики) Мережковского на русские темы гораздо ниже по

литературному качеству. Это бесформенные массы сырого (иногда плохо

понятого, всегда плохо истолкованного) материала, с начала до конца

написанного невыносимо истеричным фальцетом и до тошноты пропитанного

искусственными гомункулусами религиозных идей. Мережковский – жертва

идей. Если бы он не старался быть мыслителем, то писал бы хорошие романы

для мальчиков, ибо даже в его худших последних романах всегда есть одна-две

страницы, показывающие, что он умеет описывать события. В скучнейшем

романе 14 декабряесть сцена: мятежные гвардейцы бегут по улице со штыками

наперевес, а офицеры, тоже на бегу, размахивают саблями, все задыхаются от

бега, все захвачены революционным возбуждением, – такая сцена была бы

очень уместна в менее усложненном повествовании.

Подытожим: Мережковскому принадлежит важное место в истории

литературы, потому что более десяти лет (1893–1905) он был наиболее

представительной фигурой важнейшего движения. Но вряд ли он останется как

писатель; только первую часть его книги Толстой и Достоевскийбудет читать

следующее поколение.

101

4. РОЗАНОВ

Имя Мережковского обычно упоминается вместе с именами Розанова и

Шестова. Но помимо того, что они были современниками, писали на темы

«религиозной философии» и лучшие их работы написаны в форме

комментариев к Достоевскому, – между Мережковским и этими двумя

писателями нет ничего общего. Хотя ни Розанов, ни Шестов не играли в

литературном движении центральной роли, как Мережковский, в истории

русской литературы они гораздо более значительные фигуры – не только по

силе и самостоятельности их религиозных идей, но и как первоклассные,

необыкновенно оригинальные писатели.

Василий Васильевич Розанов родился в 1856 г. в Ветлуге (Костромская

губерния) и почти всю свою юность провел в Костроме. Он выходец из бедной

мещанской семьи. Получив обычное гимназическое образование, он поехал в

Москву и поступил в университет, где изучал историю. По окончании

университета он долгие годы был учителем истории и географии в гимназиях

разных провинциальных городов (в Брянске, Ельце, Белом). Делал он это безо

всякого интереса – у него не было педагогического призвания. Около 1880 г. он

женился на Аполлинарии Сусловой – ей тогда было лет сорок; в молодости она

была в близких отношениях с Достоевским. Брак оказался на редкость

несчастливым. Аполлинария была холодная и гордая, «инфернальная»

женщина, в ней таились запасы жестокости и чувственности, видимо, ставшие