История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Немного задержался с ответом, но ты уж меня прости, я ведь не всегда сижу в благодушном созерцании, положив ноги на стол, и читаю Булгакова, или ещё кого, не менее знаменитого, приходится иногда и потрудиться для хлеба насущного. Для славы куда уж! Славу распределили окончательно в XIX веке и в первое 30-летие XX. Так что сейчас всё воняет потом, всё ради хлеба, а там, где замешаны столь низменные интересы, бессмертие отступает подальше, до более удобного момента.

Ты великолепно определил свойство таланта Булгакова, и, хотя Гоголь тоже шёл где-то по самой грани реального, это не умаляет Булгакова, хотя и снижает несколько чувство новизны. Но Булгакову было несомненно труднее Гоголя; в этом сомневаться не приходится; вот писатель, который работал больше, чем только для хлеба. Значительно больше!

Ну да ладно, что заниматься не тем, что нужно, ведь всё равно это ничего не исправит.

Сижу я, Витя, больше думаю, чем пишу, воспитываю детей, хотя воспитатель из меня липовый, срываюсь.

Как я и ожидал, в «Правде» статью предложили повернуть в другую сторону, выхолостить именно ту мысль, на которой держалось всё построение. Я вежливо приподнял фуражку и распрощался – так что ещё одно «творение» улеглось плотно в «архив», ожидая своего часа. То же и с «Литературкой». Вечны и мудры слова – «Не садись, ты, невежа, не в свои сани».

В «Октябре» опять что-то крутят с моими рассказами, и я решил их забрать, отдать в другое место – надоело. Одним словом, дел – куча.

Обнимаю твою холостяцкую выю, пиши, коль выпадет минута. Поклон твоей мамаше.

Твой П. Проскурин». <22.04.67.> Орёл. Датируется по штемпелю на конверте.

В последние годы П. Проскурин жил в Москве, с неподдельной ненавистью писал о Ельцине и его сподвижниках. Несколько повестей и рассказов об этом времени останутся свидетелями неподкупной правды, а имя П. Проскурина – в истории русской литературы.

Проскурин П. Судьба. М., 1973.

Проскурин П. Имя твоё. М., 1978.

Проскурин П. Собр. соч.: В 5 т. М., 1981—1983.

Юрий Поликарпович Кузнецов (11 февраля 1941 – 17 ноября 2003)

Родился в станице Ленинградской Краснодарского края. «Отец, кадровый офицер-пограничник, – писал Ю. Кузнецов в предисловии к его книге «Избранное» (М., 1990), – внезапно был отозван с заставы, лишён звания и прав и брошен на произвол судьбы. Ещё хорошо, что не пошёл по этапу в лагерь. Долго он искал пресловутую «тройку», чтобы дознаться правды. Наконец добился своего: ему показали донос, в котором всё было чудовищной ложью. Отцу удалось оправдаться, и ему вернули звание и права. Но каково было моей матери! От страха за неизвестное будущее она решилась на отчаянный шаг: пресечь беременность. Но, слава богу, было уже поздно. И я родился, вопреки всему» (Кузнецов Ю. Избранное. С. 3). И отца Юрий Кузнецов часто вспоминает в своих стихах. Вот одно из них, юношеское:

Надо мною дымится
пробитое пулями солнце.
смотрит с фото отец,
измотанный долгой бессонницей,
поседевший без старости,
в обожжённой, измятой каске.
Он оставил мне Родину
и зачитанных писем связку.
Я не помню отца,
я его вспоминать не умею.
Только снится мне фронт
и в горелых ромашках траншеи.
Только небо черно,
и луну исцарапали ветки.
И в назначенный час
не вернулся отец из разведки…
Мне в наследство достался
неувиденный взгляд усталый
на почти не хрустящей
фотокарточке старой.
1959

Здесь полностью приведено целое стихотворение не только для того, чтобы показать боль сына, но главным образом для того, чтобы показать, что уже с юношеских вещей пред нами предстал истинный поэт. А чуть позднее в стихотворении «Отцу» поэт вспоминает, что отец не имел права умирать, оставив их «одних на целом свете», а мать, «на вдовьем ложе памятью скорбя, / Она детей просила у тебя», но никто этого не понимает:

…Чего мне ждать?
Летит за годом год.
– Отец! – кричу. – Ты не принёс нам
Счастья!.. —
Мать в ужасе мне закрывает рот.
1969

В стихотворении «Отец в сорок четвёртом» (1965) Юрий Кузнецов описывает последние мгновения отца: «Вот он встаёт, идёт, ещё минута – / Начнётся безотцовщина сейчас!

Начнётся жизнь насмешливая, злая,
Та жизнь, что непохожа на мечту…
Не раз, не раз, о помощи взывая,
Огромную услышу пустоту.