История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

По сведениям биографов, повесть «Москва – Петушки» была написана с 19 января по 6 марта 1970 года в редкие минуты трезвости, в 1973 году опубликована в Израиле, в 1977 году в Париже, переведена на многие языки. В 1985 году в журнале «Континент» была опубликована пьеса «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», перепечатанная в журнале «Театр» (1989. № 4) – эта пьеса о советской психической клинике, «где царствуют антисемитизм и беспредельная грубость» (В. Казак).

«Даже в пьяной брани в адрес страны он оставался до предела русским», – писал критик и биограф В. Бондаренко.

«До предела русской» явилась и Вера Галактионова со своими первыми книгами – сборником рассказов и повестей «Шаги» (1985) и романом «Зелёное солнце» (1989), изданными в Алма-Ате в издательстве «Жалын». Известный русский писатель Василий Росляков с «радостью» приветствовал появление молодого, талантливого прозаика, мало кому известного: «Повесть «Шаги» – это повесть-раздумье. В центре её – два героя: умерший десять лет назад Илья, бессребреник, «тихий поэт», – и жадно обогащающийся племянник его Кирюша, которого Илья вырастил. День поминок стал для Кирюши днём пересмотра всей своей жизни, тревожным днем суда памяти… Достоинство и своеобразие книги Веры Галактионовой – это глубинное знание, со всей подноготностью, быта и бытия простых людей. Когда автор пишет о молодых и пожилых людях, о стариках и старухах, она входит в такие подробности житейских обстоятельств, в такие тонкости быта, часто скрытые от постороннего взгляда, так достоверно и тонко передаёт чувства, думы, поведение своих героев, что невольно кажется, что все эти жизни были прожиты самой писательницей». Любопытен эпизод, когда восьмиклассник Илья искренно сказал выступавшему в классе поэту то, что думал: «Я оба ваших сборника прочитал по нескольку раз – всё искал хорошее… Стихи изнутри как будто пустые совсем». Конечно, тут же возник скандал, рассердилась учительница, недоволен был и поэт, которому восторженно хлопали в классе. Илья – «со странностями», подвела черту учительница. Илья прочитал у Гегеля точное выражение – «Сущность духа – свобода», так и поступал, не кривя душой.

И ещё один интересный эпизод из повести… Студент исторического факультета Вовка Макаров пришёл как-то к Казаковым и сообщил, что он со всеми в разладе, с отцом, с девушкой, со своим вузом. Иронизировал по поводу своей будущей карьеры: «Я никогда не позволял себе роскоши поступать так, как мне хочется. Жил не я – Владимир Макаров, жил он – сын директора школы Фёдора Игнатьевича Макарова. А я? Я когда же? Вчера вдруг подумал: «А если никогда?» Живу я – студент. Завтра буду жить я – аспирант, и делать только то, что положено аспиранту, с этим всё и соизмеряя. Послезавтра – доцент… А я – не соотнесённый ни с каким местом в этой жизни? Я – как таковой?» (с. 127). Илья возражает – не чертите «вокруг себя меловые круги всевозможных запретов». Но – «у нас свои законы», о которых с яростью говорит мать Владимира Макарова. Вовочка, конечно, покорился напору матери.

Это типичный случай молодого бунтарства, который так и заканчивался, как иронически обрисовал Вовка в самом начале беседы.

В романе «Зелёное солнце» автор устами простой женщины Екатерины Анохиной рассказывает о своей нелёгкой судьбе. Екатерина прожила жизнь в тяжких условиях, от коллективизации до нынешних дней, и сохранила чистоту души, высоту нравственных помыслов и постоянную готовность к труду, куда бы судьба её ни посылала. В день её рождения, в 1921 году, ушёл из-под расстрела врач Аркадий Ильич Тарутин на её роды, а виноват он был в том, что укрыл в своем доме «какого-то большого учёного из Петрограда», который был связан с «эсерами-мятежниками», эсера-мятежника расстреляли, а Тарутина, тоже приговорённого к расстрелу, под конвоем увели к роженице, потом – ещё роженица, потом вылечил коммуниста, так и остался жив, простили. «Всем миром, считай, его прикрывали, – рассказывает Екатерина Анохина. – А потом и помилование какое-то ему оформили. И, видно, судьба ему навстречу шла. Потому что ведь – случись, умер бы тот коммунист? Ну и Тарутину бы сразу крышка» (Галактионова В. Зелёное солнце. Алма-Ата, 1989. С. 23).

Так откровенно и в простодушной манере начинается повествование Екатерины Анохиной, которая вспоминает наиболее яркие эпизоды из своей сложной и противоречивой жизни. Порой эти эпизоды ей не совсем понятны и ясны, но она без умысла рассказывает о них, а уж современный читатель, сопоставляя историю с повествованием, сам делает выводы.