История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Посмотрите на циферблаты! – ваши часы отстали от века… Слепые поводыри слепых…» (Там же. С. 628—629). 14 октября 1970 года А. Солженицын, узнав о присуждении ему Нобелевской премии, написал письмо А. Суслову с предложением пересмотреть отношение к нему, издать «Раковый корпус», новый роман «Август Четырнадцатого». Но отношения в Секретариате не изменили, напротив, сотрудники госбезопасности ворвались в его дом, скрутили его посланника Горлова, «свалили, лицом о землю поволокли в лес и стали жестоко избивать» – об этом А. Солженицын написал 13 августа 1971 года «Открытое письмо министру Госбезопасности СССР Андропову» и в тот же день отправил письмо А.Н. Косыгину с просьбой расследовать допущенное беззаконие.

В какие только адреса вышестоящих начальников А. Солженицын не посылал свои письма, ставшие сейчас общеизвестными. Все эти высокие начальники только тем и занимались, что решали вопрос о проживании А. Солженицына то в Рязани, но он развёлся с женой, то три года у Ростроповича, которому приносил одни беспокойства, то у новой жены, Н.Д. Светловой, в её двухкомнатной квартире… Солженицын, скрываясь от начальства, писал свои романы, изданные потом в серии «Красное колесо». Среди деятелей высшего руководства страны нашёлся человек, министр Н. Щёлоков, который в записке Л.И. Брежневу написал, что проблему «Судьба Солженицына» «создали не умные администраторы в литературе», они сначала приняли Солженицына в члены Союза писателей за повесть «Один день Ивана Денисовича», а потом исключили за книгу «Раковый корпус», написанную с тех же самых идейных позиций. «Такая непоследовательность ослабляет наши позиции в борьбе за идейную чистоту нашей литературы, – писал Н. Щелоков в октябре 1971 года. – Она делает непонятным и непоследовательным наше отношение к самому Солженицыну… В истории с Солженицыным мы повторяем те же самые грубые ошибки, которые допустили с Борисом Пастернаком. Пастернак безусловно крупный русский писатель. Он более крупный даже, чем Солженицын, и то, что его роман «Доктор Живаго» был удостоен Нобелевской премии, вопреки нашему желанию, безусловно наша грубейшая ошибка, которая была усугублена во сто крат неправильной позицией после присуждения ему этой премии. «Доктор Живаго» нужно было «отредактировать» здесь, в стране, и издать его. Без всякого сомнения, в этом случае никакого интереса к этому роману на Западе проявлено бы не было, тем более что идейное его содержание можно было бы довести до требуемого уровня. Так или иначе «Доктор Живаго» привлёк к себе жгучее внимание читателей в стране, так как вокруг него был поднят настоящий ажиотаж. «Доктор Живаго» разошёлся в рукописи. Он поступал к нам в иностранных изданиях, он получил широкую огласку по радио. Таким образом, замолчать литературное произведение в настоящее время уже невозможно, учитывая широкие связи с заграницей и широкие возможности слушать передачи Запада. С этой реальностью необходимо считаться. К сожалению, с ней никто не считается… Короче говоря, за Солженицына надо бороться, а не выбрасывать его. Бороться за Солженицына, а не против Солженицына» (Кремлёвский самосуд. М., 1996. С. 169—172).

На Западе опубликовали роман «Август Четырнадцатого», Солженицын усиленно работал над его продолжением «Октябрь 1916», а затем «Февраль Семнадцатого», то и дело о Солженицыне публиковались статьи, интервью с ним в западной прессе, а в советской печати шла буйная клеветническая кампания – то в «Правде», то в «Известиях», то в «Литературной газете». По материалам средств массовой информации, а главное – по запискам председателя Комитета государственной безопасности Андропова А.И. Солженицын предстаёт как «политический противник советского государственного и общественного строя» (Там же. С. 198), как проповедник антикоммунизма и капиталистического строя. В связи с этим 27 марта 1972 года Андропов и Руденко предлагают привлечь А. Солженицына к уголовной ответственности и выслать за пределы Советского государства. На заседании Политбюро ЦК КПСС 30 марта 1972 года, заслушав информацию Ю.В. Андропова, было принято решение вплотную заняться судьбой А.И. Солженицына. На последующих заседаниях Политбюро пришли к единому мнению, что А. Солженицын «всё более нагло ведёт себя, пишет всюду клеветнические письма, выступает на пресс-конференциях. Он очень озлоблен. Надо принять в отношении его решительные меры». Брежнева поддержал А. Косыгин, а Ю. Андропов предложил лишить писателя советского гражданства. Так началась процедура принятия этого решения.