История русской литературы X—XVII веков

В отличие от летописных сводов предшествующих годов своды XV в. дошли до нас не только в поздних списках, но часто в своем подлинном составе или в близких по времени редакциях. Сравнивая между собой эти редакции, мы можем с достаточной точностью восстановить их общий источник — летописный свод.

Наиболее замечательным памятником русского летописания XV в., оказавшим влияние на все последующее общерусское и новгородское летописание, был свод, лежащий в основе двух летописей (Софийской I и Новгородской IV) и условно называемый в научной литературе сводом 1448 г. Мы не знаем точной даты написания этого свода, но он был составлен во всяком случае уже после 1418-1425 гг. (до которых доходит совпадающий текст обеих летописей), во время жестокой борьбы за престол в Московском княжестве между великим князем Василием II (Темным) и его двоюродными братьями. И именно эта борьба заставила летописца, составителя свода (вероятно, он был связан с одним из митрополитов всея Руси), особенно решительно выступать против межкняжеских распрей — «братоненавидения», призывать к единству в борьбе с еще не свергнутым монголо-татарским игом, широко соединять в своем своде летописание Новгорода и Северо-Восточной (Владимиро-Московской) Руси. Уже в летописях более ранних веков постоянно приводились известия из жизни других, соседних княжеств, но это были именно отдельные известия, часто очень бедные (во владимиро-московских летописях очень мало сообщалось о событиях в жизни Новгорода, в новгородских летописях еще меньше — о владимиро-суздальских делах; обособленно развивалось летописание Твери и Пскова). Составитель свода 1448 г. по-настоящему слил новгородское и владимиро-московское летописание, добавив большие вставки из летописей Твери и Пскова, суздальские и ростовские известия. Мы уже упоминали повесть о Михаиле Черниговском, тверские повести о Михаиле Ярославиче, о Щелкане, псковскую повесть о Довмонте, новгородскую повесть о битве на Липице. В общерусское летописание все эти повести были введены именно в своде 1448 г., а из него были заимствованы в другие летописи XV-XVI вв. По неизвестным источникам составитель свода 1448 г. ввел в рассказ о расселении славян легендарную фигуру новгородского старейшины Гостомысла, он создал по нескольким источникам (новгородским, владимирским, южным, возможно, ростовскому) сводные рассказы о битве на Калке (с упоминанием богатыря Александра Поповича и погибших с ним «10 храброе») и нашествии Батыя. Впервые в своде 1448 г. появились пространные рассказы о борьбе с татарами при Дмитрии Донском — о Куликовской битве и нашествии Тохтамыша, житии Дмитрия Донского. Взяв за основу краткий и чисто фактический рассказ Троицкой летописи о Куликовской битве, составитель свода 1448 г. особенно подчеркнул предательскую роль Олега Рязанского, как «душегубивого» злодея, «поборника бесерменского» (мусульманского) — ему был противопоставлен образ «смиренного» и благочестивого Дмитрия. Таким же переделкам подвергся и первоначальный краткий рассказ о нашествии Тохтамыша в 1382 г.: в него были введены конкретные подробности обороны города, например: рассказ о простом горожанине, суконнике Адаме, который, увидев с городской стены знатного татарина, выстрелом из самострела «уязви в сердце его гневливое», описание вероломства татар, обманом захвативших город.

Через все рассказы свода 1448 г., заимствованные из других сводов или впервые введенные в летописание, проходила одна мысль — о необходимости отказа от «братоненавидения» и об объединении против внешнего врага. Именно поэтому краткий рассказ более ранних сводов об убийстве Святополком его братьев Бориса и Глеба был заменен здесь подробным житийным текстом, в рассказ об убийстве Андрея Боголюбского вставлено осуждение злоумышленников, выступивших против своего «кормителя и господина», повесть о битве на Липице дополнена вымышленной речью боярина Творимира о необходимости подчиняться старшему брату; таким же духом было проникнуто житие Михаила Ярославича Тверского и другие вставные повести свода 1448 г. В обстановке феодальной войны середины XV в. все это имело острый политический смысл.