История русской литературы X—XVII веков

Все это подготовило почву для появления так называемых «подложных» грамот — своеобразных литературных мистификаций. Такова грамота 1611 г., составленная от имени смоленских «пленных», которые «дались без всякого противления литовским людей» и живут якобы «в обозе» у осаждавшего Смоленск польского короля Сигизмунда III[448]. «Мы все... — говорится в тексте, — без останка и без всякого пощаженья погибли и ни малыя милости и пощаженья не нашли». Литературную мистификацию выдает незнание обстоятельств осады Смоленска и, напротив, прекрасная, до мелочей, осведомленность о московских событиях, невероятная для пленника, находящегося вдали от столицы. По-видимому, эта грамота написана в стенах Троице-Сергиева монастыря, который в Смутное время возглавлял патриотическое движение. Цель мистификации ясна из следующего призыва, содержащегося в грамоте: «Оставьте свой страх!.. Какую хотите милость и пощаду собе найти? Не будете только ныне в соединении, обще со всею землею, — горько будет плакати и рыдати неутешимым вечным плачем». Авторы мистификации полагали, что призыв к единению будет весомее, если вложить его в уста людей, испивших до дна чашу вражеских «милостей».

«Новая повесть о преславном Росийском царстве».

На художественном переосмыслении деловых жанров построена «Новая повесть о преславном Росийском царстве», которая датируется рубежом 1610-1611 гг. Анонимный автор называет свое сочинение «письмом» (синоним к словам грамотка, отписка): «А сему бы есте писму верили без всякого сумнения... И кто сие писмо возмет и прочтет, и он бы его не таил, давал бы, разсмотряючи и ведаючи, своей братие, православным християном, прочитати вкратце... а не тем, которыя... отвратилися от християнства и во враги нам претворилися... — тем бы есте отнюд не сказывали и не давали прочитати».

Призывая «свободити царство» от интервентов, аноним полностью сосредоточивается на агитационной задаче. Его интересует только та расстановка политических сил, которая сложилась к концу 1610 г. Авторские симпатии и антипатии выражены вполне отчетливо, поэтому персонажи «Новой повести» либо патриоты и герои, либо злодеи. Автор восторженно относится к патриарху Гермогену. Это неколебимый столп, поддерживающий своды «великой палаты» — Русской земли. Главный ее враг — Сигизмунд III, «злой и сильный безбожник», который насилием добивается прекрасной невесты — Москвы. «Сродники» и доброхоты невесты — смоляне, не поддающиеся полякам, и «вящщие (лучшие) люди» из посольства к Сигизмунду — Филарет Романов и князь В. В. Голицын, которые выступают за всю Россию. «Окаянному жениху» Сигизмунду помогают изменники — «седмочисленные бояре», управляющие Москвой и присягнувшие сыну Сигизмунда королевичу Владиславу.

Одного из «седмочисленных бояр», казначея Федора Андронова, «Новая повесть» сравнивает с Ихнилатом, лукавым царским советником из «Повести о Стефаните и Ихнилате». Чтобы развенчать этого ставленника захватчиков, автор создает комический эффект с помощью рифмованной речи (о комическом ореоле рифмы в древнерусской культуре см. в разделе «Рождение книжного стихотворства»). Федор Андронов «ни от царских родов, ни от боярских чинов, ни от иных избранных ратных голов; сказывают, что от смердовских рабов. Его же, окаяннаго и треклятаго, по его злому делу не достоит его во имя Стратилата (св. Федора Стратилата, в честь которого Андронову и было дано имя Федор), но во имя Пилата назвати, или во имя преподобнаго, — но во имя неподобнаго, или во имя страстотерьпца, — но во имя земле; едца, или во имя святителя, — но во имя мучителя, и гонителя, и разорителя, и губителя веры христианьския».

Как художественный прием рифмованная речь наиболее действенна в тексте, рассчитанном на устную передачу. Это, несомненно, хорошо понимал и предусмотрел автор «Новой повести»: его «письмо» должно было читаться на сходках «своей братии», поэтому в нем особенно уместны рифмованные куски. Автор стремится подвигнуть читателей и слушателей на активную борьбу с иноземным вторжением. Автор — агитатор, а не историк. Поэтому он затрагивает только злободневные темы, не погружаясь в прошлое, не задумываясь о причинах московской «замятии».

«Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства».