История русской литературы X—XVII веков

Но, как и всякий писатель, автор «исторической» повести обращался не только к потомкам, к «памяти рода християнского», но и к современникам. И он постарался, чтобы их реакция была благоприятной для казачества. Всякий раз, когда в тексте идет речь о царе Михаиле Федоровиче, о нем говорится с подчеркнутым почтением. Даже в рассказе о подкопе под стены Азовской крепости автор не забывает напомнить, что порох казаки получили из Москвы: «И копаша другий подкоп четыре недели, и государьское жалованье, пороховую казну, под стену положиша». Эта оговорка не нужна, если повесть рассчитана на читателя-казака; она понятна и уместна, если автор адресовался к читателю-москвичу. Ведь казаки взяли Азов без позволения царя, даже не уведомив Москву. Поэтому автор и хочет обелить своевольных донцов.

Казаки понимали, что без помощи Москвы Азова им не удержать. Поэтому все четыре года азовской эпопеи, за которой с живейшим интересом наблюдал и мусульманский, и христианский мир, Донское Войско добивалось принятия Азова «под государеву руку». Боясь большой войны с Оттоманской портой (мир с турками был устойчивым принципом внешней политики первых царей Романовых), московское правительство не решалось двинуть войска в помощь казакам и официально отмежевалось от них через посла в Царьграде. В то же время оно посылало казакам оружие и припасы, не мешало «охочим людям» пополнять азовский гарнизон.

В августе 1638 г. Азов осадили конные орды крымских и ногайских татар, но казаки заставили их уйти восвояси. Три года спустя крепости пришлось отбиваться уже от султанского войска — огромной, снабженной мощной артиллерией армии. Большая флотилия кораблей блокировала город с моря. Мины, заложенные под стены, и осадные пушки разрушили крепость. Все, что могло гореть, сгорело. Но горстка казаков (в начале осады их было пять с небольшим тысяч) выдержала четырехмесячную осаду, отбила двадцать четыре приступа. В сентябре 1641 г. потрепанному султанскому войску пришлось отступить. Позор этого поражения турки переживали очень тяжело: жителям Стамбула под страхом наказания было запрещено даже произносить слово Азов.

Было очевидно, что султан не уступит Азова, что новый поход всего лишь дело времени. В этих условиях и в Москве поняли, что двусмысленной политике пришел конец. В 1642 г. был созван земской собор, которому предстояло решить — защищать крепость или вернуть ее туркам. С Дона на собор приехала казачья станица — выборные представители Донского Войска. Ее есаулом (помощником атамана, возглавлявшего станицу) был войсковой дьяк Федор Иванович Порошин, беглый холоп князя Н. И. Одоевского. Порошин, по всей видимости, и написал «поэтическую» повесть об азовском осадном сидении — самый выдающийся памятник азовского цикла.

«Поэтическая» повесть об Азовском осадном сидении.

«Поэтическая» повесть была рассчитана на то, чтобы склонить на сторону казаков московское общественное мнение, повлиять на земский собор. Устами турок в ней высказывались неприятные для московских властей истины: «И то вам, ворам, даем ведати, что от царства вашего, Московскаго никакой вам помощи и выручки не будет, ни от царя, ни от человек русских». Казаки в повести соглашались с этим предостережением: «И мы про то сами без вас, собак, ведаем, какие мы в Московском государьстве на Руси люди дорогие, ни х чему мы там не надобны... А нас на Руси не почитают и за пса смердящего. Отбегаем мы... из работы вечныя, ис холопства неволнаго... Кому об нас там потужить? Ради там все концу нашему. А запасы к нам хлебные и выручки с Руси николи не бывали».

Здесь краски излишне и намеренно сгущены: Москва щедрой рукой посылала на Дон хлебное и пороховое жалованье. По-видимому, автор повести уже не верил в поддержку царя и боярской верхушки. Горькие упреки казаков-защитников крепости — это апелляция к земскому собору, последней надежде азовских героев.

«Поэтическую» повесть сочинял весьма начитанный человек. Он опирался на широкий круг книжных источников, и особенно на «Сказание о Мамаевом побоище», откуда заимствовал приемы описания вражьей силы. Однако не парафразы и не скрытые цитаты определяют художественную специфику памятника. В поэтике повести два организующих фактора: художественное переосмысление канцелярских жанров и использование фольклора. Автор широко пользовался устным творчеством казаков. Надо сказать, что из книжных источников он также брал прежде всего фольклорные мотивы.