История с географией

Производить молоко, пшеницу, овощи, разводить кур, домашних животных, все это понятно, но гнать спирт, этот ужасный спирт, который загубил Россию, который свел с ума и сделал несчастным целый народ. Производить этот яд? Нет. Точка. Никакой винокурни. Формально я была против, но мой муж откладывал отъезд. Первый раз было так, что в имении, которое хотели продать, никто не ходил за нами следом, не уговаривал купить и не рассказывал о его преимуществах. Генерала с женой не было, агентов тоже. Управляющий – пожилой поляк, который умирал от скуки и только и мечтал, чтобы вернуться в Вильну. Он был настроен скептически и потерял всякую надежду уехать из этого унылого места, утомившего его невероятно, и не предпринимал никаких усилий, чтобы убедить нас купить Глубокое, которое откровенно ненавидел. Однако он нисколько не противился нашему осмотру.

Каждое утро молодой человек в ливрее на польский манер подавал нам повозку, запряженную двумя крепкими серыми в яблоко лошадьми. И целый день он один показывал нам владения. Мы посмотрели озера (их было семь), лес, очень красивый, но единственный сохранившийся, огромные луга, где летом заготавливали торф для работы винокурни, что берегло древесину. Вагонетки перевозили торф к машинам винокурни, и шофер сам исполнял все обязанности.

Все было просто, но очень хорошо организовано. В двух километрах от центра простирались луга, предназначенные для заготовки сена. Чуть дальше на склоне холма, поднимавшегося над озером, находилась хижина лесника. И все это на фоне красивейшего леса с высокими кронами. Шестьдесят десятин вековых елей, окружавших лесничий домик, генерал недавно срубил, но все уже заросло травой, и это место, носившее странное имя Леоныч, стало крайне живописным.

Дальше, в семи километрах находилось озеро, покрытое мхом, последнее и самое удаленное от центра. Оно было бездонное. Только узкая полоса дубового леса окружала высохшее озеро, тихое и сумрачное, сотни лет это озеро шло в череде других озер. Они соединялись ручьями и не заканчивались до самой Двины.

Озеро, на берегу которого находилось Глубокое, городок и имение с таким же названием, тоже связывалось ручьем с другим озером, два километра длиной. Оно было вытянутой формы. На другом берегу озера, на холме, покрытом лесом, расположился Березвечский женский монастырь. Там было очень красиво, и нам не преминули рассказать, что Наполеон, который, конечно же, умел видеть прекрасное в этом мире, заявил, что если бы он был хозяином Глубокого, он сделал бы из него самый красивый и самый зажиточный город в Европе, связав его с Двиной по длинной череде озер.

Наполеон стоял в Глубоком во время русской кампании. Он провел там десять дней в ожидании артиллерии.[314] Император занимал три комнаты в монастыре кармелиток, стоявшем в самой высокой части городка. «Плодородные равнины Глубокого, – писал граф де Сегур в “Русской кампании”, – послужили для войск Императора привалом в пути». Равнины были действительно плодородными, по словам старых крестьян, которых мы расспросили и которые нам рассказали, что их отцы помнили прекрасно, как Наполеон хотел сделать Глубокое своей столицей.

Обойдя вытянутое озеро, берега которого соприкасались с земельными владениями имения, Ян повел нас в монастырь, затерявшийся в православной старине, так же, как и сам Корсак[315][316], древний владелец Глубокого, маленького города в Полоцкой губернии. Позднее этот монастырь стал униатским и католическим. Двести лет монастырь, принадлежавший Базилианскому ордену, был центром просвещения всей Вильненской земли. Там была духовная семинария, школы, библиотеки и многое другое. Но в XIX веке его блеск угас. Монастырь стал православным и потерял свою значимость. К концу века там было только семеро монахов, которые не знали, чем заняться. Все развалилось. Некогда великолепно организованное хозяйство пришло в упадок, и редкой красоты романская церковь вот-вот могла превратиться в руины.

Было решено упразднить монастырь и выслать отсюда праздношатающихся монахов. Но приехав с визитом в свою епархию, архиепископ Вильны Ювеналий был поражен красотой места. Было это в 1900 году. Он решил вернуть былое и поднять из руин этот прекрасный монастырь, Синод ассигновал крупную сумму. Из Ельца выписали матушку-настоятельницу и сорок монахинь, которые работали как пчелки. И Березвечский монастырь, в этот раз ставший женским, как по мановению волшебной палочки вырос на лесистом холме над озером.