История с географией

Мы приняли все меры, чтобы избежать паники, но отъезд нельзя было больше откладывать, так как враг наступал с двух сторон. «Антося, пакуйте багаж», – все, что я смогла сказать своей преданной экономке, а Витя раскладывал по коробкам и корзинам целый ворох бумаг из канцелярии. К полуночи почти все было собрано, и после ужина мы заставили всех отдохнуть. Но в час ночи город проснулся согласно предписанию генерала Потапова, который приказал эвакуировать немедленно Глубокое и подорвать станцию с подвижным составом. В городе поднялось жуткое волнение, и уже в два часа ночи Хитрово покидал Глубокое с кассой, и все служащие железной дороги уходили с ним. Почта, духовенство, монастырь, все акцизное бюро, учителя гимназий, служащие, жители города, все поднялись и отправились в путь. Назимов тоже сел в машину и покинул нас со своим батальоном. К восьми часам утра наш поезд был готов к отъезду. Сердце разрывалось, глядя на прощания и слезы людей, слыша их рыдания. Почему же мне не остаться? Я знала немецкий, я могла бы обезоружить врага и спасти все и всех. Но как разлучиться с мужем, который не имел права попасть в плен, ни он, ни канцелярия. Это было бы предательством. И мы уехали.

Во главе нашего длинного обоза шли две белые козочки, затем овцы, за ними коровы и все хозяйство, работники графини Олсуфьевой с пастухами-мальчишками с длинными кнутами и молоденькие литовки в белых косынках. Табун лошадей Веревкиных с погонщиками продолжал процессию. Кучеры вели под уздцы трех отменных жеребцов. Все пятьдесят лошадей были запряжены, так как мы везли канцелярию из Свенцян, наши работники с семьями, многочисленные беженцы, отставшие монахини, несколько женщин, приехавших из Свенцян, занявшие наши экипажи, и в самом конце плелась наша повозка, запряженная четырьмя лошадьми. Это наше пристанище, наш дом, все, что нам осталось от нашего очага. Кто-то назвал этот длинный обоз исходом Авраама.

Начальником обоза назначили Макара. Он ехал верхом на одной из наших кобыл. Мой муж с большим трудом уговорил его покинуть имение. Он отправил свою семью, но хотел дождаться врага и мужественно встретить его, рискуя жизнью. Мужу не нужны были подобные жертвы, и он назначил его начальником вверенного обоза. С большими трудностями нам удалось выехать из города. Городские дороги стали совсем разбиты, так как крестьяне гнали по ним лошадей и скотину для реквизиции. Нас остановили евреи, плача и прерывая рыданиями слова. Они умоляли нас не уезжать и клялись спасти нас. Я была готова выскочить из повозки и спрятаться в какой-нибудь еврейской лавочке, только чтобы не уезжать. Но мой муж. Могла ли я с ним расстаться?

Мы продвигались к Дисне по широкой песчаной дороге, по краям которой росло два ряда старых берез. Было не протолкнуться из-за телег и скота, принадлежащего беженцам из нашего длинного обоза. Макар советовал нам свернуть направо по дороге на Полоцк, чтобы подъехать с другого берега Дисны, которая, похоже, единственная смогла остановить победоносно шествующего врага. Пока это было нашей единственной целью, а то, что произойдет дальше, никто не знал.

По-прежнему стояла отличная погода и, когда мы въехали в великолепный Плисский лес, побежали за грибами. Но нам пришлось зарядить оружие, так как беженцы, которых мы встретили, заверили нас, что видели немцев, притаившихся в мелколесье. Мы проехали десять километров по прекрасному лесу и, минуя деревню Плисса, остановились на берегу речушки. Мы распрягли и накормили лошадей. Луг на берегу реки был еще совсем зеленый, и наша скотина могла спокойно пощипать траву. Мы разожгли костры, чтобы приготовить ужин. Гуси, которые Антося приготовила в дорогу, были уже выпотрошены, ощипаны и зажарены. Мы сварили грибной суп. Антося взяла из погреба все запасы старки, и мы отдали ему должное. Но пока мы почти повеселели со всеми этими приготовлениями, три коротких, но очень отчетливых, удара привлекли всеобщее внимание. Они шли издалека, из Глубокого. Подорвали станцию? Маленькое облачко дыма поднялось в той же стороне… И целый день это маленькое темное облако висело позади, заставляя нас оборачиваться. Несомненно, это было охваченное огнем Глубокое. Несколько раз Макар верхом на великолепной черной кобыле подъезжал к дверцам нашей повозки с намерением нас утешить. «Не стоит утешать нас, Макар, – сказала я ему, – мы очень счастливы, и будем счастливы пока мы вместе, как одна дружная семья. Все изменится, когда придет час разлуки».