История с географией

По всеобщему согласию мы решили свернуть в лес и, следуя указаниям этого солдата, добрались до Фариново по неезженой дороге, слишком узкой для упряжки четверкой лошадей. Да и канавы по краям были заполнены водой. Но все относительно в этом мире. После такой дороги, на которой мы легко могли переломать оси экипажей и тряслись на ухабах под ледяным дождем, маленький железнодорожный вокзал на станции, расположенной в лесу, показался нам раем. Служащие уже сбежали, а станцию занял железнодорожный батальон, который готовился ее подорвать. Неожиданным образом командир батальона полковник Забаровский, немного знавший мужа, стал нашим спасителем, так как там был поезд, который должен был доставить его батальон в Полоцк. Этот бесконечный состав насчитывал шестьдесят вагонов. Полковник любезно предоставил нам пятнадцать товарных вагонов и многочисленные платформы для переправы через реку. Это была большая удача для нас. Можно сказать, что нас всех спасла болезнь малыша.

Дождь прошел, и целый день мы потратили на погрузку. Сначала солдаты батальона грузили все, что не сожгли из станционного имущества. Это заняло много времени. Потом очередь дошла до нас. Мы грузили телеги и экипажи на платформы, рабочих лошадей и жеребцов загнали в вагоны, там же разместилась прислуга и работники с котомками, коробками и корзинами. К сожалению, взять с собой в поезд животных, стадо коров и лошадей оказалось невозможно. Но провидению было угодно, что в Фариново прибыл унтер-офицер и выручил нас из столь затруднительного положения. Он шел из самих Свенцян с огромным стадом, которое пригнал с другого берега Двины на реквизицию в Полоцк. С ним шли многочисленные погонщики лошадей и крестьяне, которым принадлежала скотина. Было решено доверить им наш скот для сопровождения до парома на Двине. А мы бы ждали их на другом берегу в Полоцке. К вечеру состав был загружен и готов к отправке из Фариново, опустевшего, как и многие поселения на юге Двины, взятых немцами. Нас переправили через реку по железнодорожному мосту.

Мы с мужем остались в своей повозке, погруженной на платформу, и сидели там, прижавшись друг к другу. Какая же бурная и мрачная река несла под мостом свои воды к Балтике, какое темное и глубокое звездное небо было у нас над головой, и какой грустью наполнялось сердце при мысли о сгоревшем и разоренном Глубоком. Быть может, мы никогда туда не вернемся, как и аисты, лишившиеся своего гнезда.

Путь из Фариново в Полоцк через Двину занял не меньше часа. Уже стемнело, когда мы добрались до места, но начальник города (или вокзала) заявляет нам, что не следует сходить с поезда и останавливаться в Полоцке. Враг надвигается, и по приказу о немедленной эвакуации города мы двигаемся дальше. В этом небольшом городке была такая сумятица, что не стоило даже и соваться.

– Вас куда толкнуть? – спросил начальник Виктора.

– В сторону Петербурга, – ответил муж.

И наш поезд отправили в направлении Бологое – Петербург. Только наши агрономы остались в Полоцке дожидаться скотину, подлежащую реквизиции, в том числе и коров породы Фьюме, так как было невозможно получить вагоны для животных и трудно было найти корм для скотины. Если бы мы прибыли всего на день раньше, мы сошли бы с поезда и продолжили свой исход и остались бы, как праотцы в древности с прислугой и скотиной практически только под навесом, защищающим от непогоды, но судьбе было угодно оставить в поезде полковника Забаровского. Поезд потихоньку тронулся в направлении Петербурга. Прошло шесть дней, а мы так и не добрались до места. Мы ехали по узкоколейной дороге и иногда подолгу стояли в пути, чтобы пропустить встречный поезд.

Было холодно, часто шел дождь, и товарные вагоны, хотя и неудобные, были для нас с мужем и всех тех, кто ехал с нами из Глубокого, убежищем. Мы все еще были в повозке. Мне в ней было очень хорошо, а вот муж едва мог вытянуть ноги.

Часто во время долгих остановок, если погода позволяла, мы ходили прогуляться. Леса и озера у истоков Волги были чудесны. На большом подносе нам приносили ужин и чай, как в обычном вагоне. Я представляла, какой странный спектакль являлся курьерскому или почтовому поезду, проходившему мимо. Ужин для беженцев вокруг костра, и еще ко всему прочему туалет, который я совершала стоя, рядом с повозкой на платформе, а трое горничных держали мне тазик, мыло и полотенце. Мы добрались наконец до Бологова, находившегося на магистральной линии Москва-Петербург. Муж отправил вперед почтовым поездом секретаря и служащих, чтобы подготовили все, что необходимо для выгрузки всего нашего состава в Петербурге, а мы даже не стали сходить с поезда, так как высока была вероятность либо остаться на дороге, либо отъехать в Рыбинск. Понадобились вся энергия и авторитет Виктора, чтобы добраться до конечной точки нашего путешествия.