История с географией

На станции Торбино мы провели несколько часов, выгружая людей и лошадей Веревкиной в имение ее невестки С. Эллис. Они ничего не знали о семье Веревкиных. Вильна была уже оккупирована, и Веревкин с женой оставался там до последней минуты. Было ли у них время убежать? Где они сейчас?

Уже за двенадцать километров до столицы наш состав отогнали на запасной путь и отцепили паровоз. Муж пешком дошел до ближайшей станции и заставил вернуть паровоз и отправить наш поезд по назначению, иначе о нем просто забудут, и он простоит в полях до второго пришествия. В итоге к девяти часам вечера мы добрались до северного вокзала в Петербурге после восьми дней странствий.

Глава 53. Беженцы

В ответ на прошение моего мужа, как члена Татьянинского комитета, которое он отправил с секретарем из Бологова в Петербург, комитет с готовностью пришел нам на помощь. К нашей радости поезд прибыл на северный вокзал, куда комитет предполагал прибыть за нашей прислугой и беженцами с семьями. Машины ждали уже на перроне. Их отвезли на временные квартиры, накормили и приютили на семь дней, по завершении которых они нашли бы постоянное жилье, а также работу или какое-то занятие. Некоторые, получив бесплатный билет, уехали в Сибирь к семье, другие, как, например, наш любимый работник с винокурни Юрка с матерью и невестой, предпочли уехать работать в шахты на юг. Третьи остались в Петербурге и стали дворниками, сторожами, санитарами, посыльными и т. д. Комитет обеспечил их всех теплой одеждой и деньгами.

Наша личная прислуга поступила на службу к нашим друзьям. В итоге весь обоз был расформирован. С нами остались только Макар и Антося, наши самые важные люди, с которыми мы никак не могли расстаться, хотя у самих не было крыши над головой. Но Антося просила отпустить ее на некоторое время в Борисов под Минск, откуда, как подсказывало ей сердце, ее замужняя дочь вот-вот должна была уехать, поскольку враг надвигался, а Борисов находился на Наполеоновской дороге. Макар же, напротив, со всей своей семьей, старшим сыном Колей, шурином и одним из сторожей остались при четырех лошадях, жеребце из Варшавы и трех породистых кобылицах, которых мы решили сохранить любой ценой.

Нам дали два вагона, и Макар со всей семьей уехал в Саратов в имение моего брата, приютившего их на всю зиму. Мы тоже поселились у брата в его квартире в Академии Наук.

Но что такое привычка? Мне было трудно покинуть повозку, которая была для нас убежищем и домом в течение всего путешествия. Наши лошади не смогли перебороть страх перед машинами и трамваями на Невском проспекте, и карету запрягли двумя наемными лошадьми и отправили в Академию. Я села в повозку одна в этот раз, так как она ехала медленно, след в след за нашими людьми и багажом. Я не слишком торопилась начать новую жизнь, а муж был слишком взбудоражен и слишком занят, чтобы разделить со мной удовольствие (увы, очень печальное), которое я находила в размышлениях о том, что от порога Глубокого до порога дома моего брата я не покидала эту карету, ставшую нашим последним кровом.

Брат принял нас у себя. Моя невестка смеялась и говорила, что сделала нам одолжение, уступив бельевую комнату на последнем этаже под канцелярию моего мужа, немаленькую, к слову сказать. Секретари и служащие канцелярии нашли приют у друзей и их родни. Но было невероятно трудно привести в порядок канцелярию и упорядочить груду бумаг и документов, и едва мы занесли ногу за порог академии, как поток людей, приехавших из Свенцян, стал ходить к нам ежедневно за счетами и деньгами, которые мы должны были им предоставить для реквизиции. Приходили и за помощью, просили выручить деньгами или просто осведомиться. Таким образом, вся квартира брата была набита битком, народ толпился в коридорах и на лестнице. Невестка устала. Земские начальники и служащие канцелярии спускались часто к ним позавтракать или выпить чаю. Царила такая суета и шум, что только при их доброте они не выставили за дверь предводителя и всю его свиту. Но мы не знали, как нам быть зимой, так как наша квартира на первой линии была недавно ликвидирована. Закончилось тем, что мы переехали в гостиницу «Париж» на Морской. Как же я ненавидела жить в гостинице…

Постепенно жизнь наладилась. Пришли новости от тех, кого считали пропавшими, либо попавшими в плен, либо погибшими. Говорили, что четыре дивизии баварской кавалерии при поддержке артиллерии заняли район Свенцян и наступали на Минск и Борисов. Появился Бреверн, земский начальник, которого считали погибшим. Он был взят в плен, но ему удалось спастись, он переоделся и ходил с протянутой рукой, прося милостыню. Мадам Киссель, которая попала в плен со всей своей свитой, прислугой и скотиной, выжила, немцы с ней хорошо обращались, и она смогла вернуться к себе в имение (это была моя мечта, которую я тщательно скрывала, лишь тихо вздыхая).