История с Живаго. Лара для господина Пастернака

– Что ты появился, когда я совсем уже стара, а ты даже как бы моложе? Срам какой-то!

– Разве не помнишь, мы всегда мечтали вместе состариться? – отвечает он мне.

– Ты мечтал, но не я.

– Я так ждал этой встречи!..

– Наверное, что-то придумал и сейчас мне объявишь?

– Помнишь, когда-то ты молилась в полуразрушенной церквушке, потом ее и вовсе снесли, а ты и молитву свою позабыла, но вот стало так, как ты хотела: люди смотрят снизу и завидуют нам.

Он вывел меня на балкон, который оказался выше над землей, чем я себе представляла. И дождь был такой, как будто Москву нашу матушку залило водами всех шести морей.

В водах этих возникали и исчезали люди. Но одного из них я, кажется, опознала. Он стоял внизу, под балконом, задрав голову, и всматривался в нас.

И он меня узнал и помахал мне рукой.

Это был тот самый доблестный офицерик Юра, что в одну из наших первых с Борей встреч пригласил нас на ужин, а сам быстро убежал и больше не вернулся.

Послесловие

В их доме, в маленькой квартирке на Вятской улице, вместе с Митей и Ольгой Всеволодовной жила девушка Лена. Светловолосая, с большими глазами, по-моему, она даже внешне напоминала Ольгу Всеволодовну в юности. Ее называли нежно – племянницей, так я и считал, особенно не задумываясь, кто кому из них кем приходится. Правда, было заметно, что с Митей отношения у них совсем не родственные, скорее, романтичные или даже любовные. И, хотя они это никак не афишировали, появляясь вместе «в обществе», в их взглядах, разговорах между собой чувствовалось то самое электричество. Но я об этом не думал – племянница и племянница… Лена была очень молоденькая.

Как они уживались в крохотной квартирке – непонятно. Стандартные 18 метров почти полностью были заставлены мебелью, а посредине единственной комнаты царил рояль. Под ним ставилась раскладушка остающимся ночевать. И постоянно друзья и гости, гости и друзья.

Ольга Всеволодовна относилась к Лене совершенно по-родственному: было видно, что они понимают друг друга и между ними есть какие-то очень радостные и близкие отношения, так что сначала я не сомневался в их кровном родстве. Как потом выяснилось, племянницей Лена приходилась только Юрию Соловьеву, удивительному музыканту, композитору, ближайшему и давнему другу этой необычной семьи. И тогда у меня снова появились мысли об иной, не родственной связи Мити и Лены.

Ольга Всеволодовна и Митя приобщили ее к своему общему труду – стихотворному переводу. Ольга Всеволодовна занималась переводами давно, начинала еще вместе с Борисом Леонидовичем, Митя, очень талантливый, по всему своему складу – поэт, тоже освоил ремесло перевода, в то время достаточно прибыльное, если иметь заказы, дело. Хотя у него и своих стихов было немало. На одно из его ранних стихотворений я даже написал песню:

Как сталь асфальт, колокола,
Грачи и куличи.
И блеск ветвей, и всплеск крыла…
И воздух синь и чист.
И удаленье зимних рам,
И дождь прошел не зря.
Продажа свеч у входа в храм,
У входа – шум, но тихо там,
Внутри, у алтаря.
А в полночь выйдет крестный ход
При колебаньи свеч,
И перекрестится народ,
И крест качнется и замрет,
И всюду стихнет речь.
И капли упадут с берез
Потоком слез на крест.
Не надо слез – побольше звезд,
Ведь в эту ночь ВОСКРЕС ХРИСТОС,
Воистину воскрес.

Моя песня ему очень нравилась, хотя он и повторял с иронией: «Толя, не забывай, музыка – это род шума».

А вот еще его стихи, которые оказались в моем архиве.