История с Живаго. Лара для господина Пастернака

Я тогда хорошо запомнил его историю… Через некоторое время я дозвонился до него и неназойливо попросил вспомнить и прислать мне более подробный рассказ, детали их нескольких встреч. И он любезно согласился.

Звали этого человека Рене Гера, французский филолог, славист и коллекционер.

Вот его рассказ:

«Почти 30 лет тому назад, а точнее, в феврале 1986 года, на Масленицу, меня пригласил к себе русский виолончелист, который жил на Монмартре. За столом я оказался рядом с одной обаятельной дамой. За чаем и блинами мы разговорились, мне сразу понравился ее чистый русский язык. Через некоторое время я осмелился и спросил ее имя. Ответ оказался очень неожиданный – Ивинская. Для меня – слависта – фамилия, конечно, знакома. Кто мог подумать, что рядом со мной сидит та самая Ольга Ивинская – муза Бориса Пастернака, та самая Лара из романа «Доктор Живаго». Не скрою, что был ошарашен. Она была настолько обаятельна, что меня даже не интересовал ее возраст. Изначально у меня было желание (как у любого нормального мужчины) предложить ей ухаживания, и, когда я узнал ее имя, стало понятно, почему Пастернак выбрал для своего романа именно ее как прототип Лары.

В конце ужина мы договорились повидаться еще раз.

В следующий раз мы с ней встретились в кафе на улице Мучеников, просидели там почти три часа. Я внимательно слушал про Пастернака, про то время и про нынешнюю Россию. Ее рассказы были настолько увлекательны, что я даже стеснялся обращаться к ней с вопросами. Там она мне подарила свою книгу «В плену времени. Годы с Борисом Пастернаком» (Париж, 1978), с трогательной надписью: «Ренэ Юлиановичу Гера с самым теплым чувством и в надежде, что скоро увидимся. О. Ивинская 8 марта 1986». В самом конце нашей встречи она вдруг меня попросила об одном одолжении: «Не могли бы вы меня отвезти на русское кладбище?»

– Когда?

– В ближайшие дни. Когда вам будет удобно.

Я, естественно, сразу согласился.

Через несколько дней мы отправились в Сент-Женевьев-де-Буа. Я думал и хотел устроить ей экскурсию, показать могилы великих писателей-эмигрантов: И. Бунина, Б. Зайцева, А. Ремизова, И. Шмелева, Г. Иванова. Но к моему великому удивлению, приехав туда, она сразу же попросила меня показать могилу Александра Галича… Забыл сказать, что всю дорогу до кладбища мы ехали молча. Хорошо, что я знал, где находится могила Галича. Это довольно далеко от православного храма и самого главного входа.

Помню, в тот день, как знак судьбы, была грустная, дождливая погода, лужи, слякоть, грязь – и нам пришлось топать на другой конец кладбища, не обращая внимания на кресты, имена и таблички…

Когда мы почти подошли к могиле, она попросила меня подождать ее в стороне. Я понял – она хочет поклониться праху ушедшего поэта-эмигранта третьей волны в одиночестве. Довольно скоро, по ее просьбе, не посетив другие могилы, мы молча покинули кладбище и отправились в Париж. Меня все это поразило, ведь там лежит столько русских…

Но я кое о чем догадался, и естественно, уже не стал задавать вопросы».

Позднее догадка Гера подтвердилась. Александр Аркадьевич был для Ольги Ивинской не просто поэт, драматург, бунтарь.

После смерти Бориса Пастернака Ольга Всеволодовна прожила еще 35 лет.

За это время появлялось немало желающих поведать миру историю ее отношений с поэтом и лауреатом Нобелевской премии. Многое она рассказала сама в своей книге «В плену времени. Годы с Борисом Пастернаком», изданной в то время во Франции. А многое так и осталось загадкой. Почему Пастернак не ушел из семьи, что его сдерживало? Как на самом деле переживала это Ольга?

Здесь я хотел бы привести кое-что воспоминаний одной уникальной женщины, женщины-легенды, друга Бориса Пастернака – Ольги Ильиничны Поповой… Правда, друзья и близкие всю жизнь называли ее просто Люсей (от производного Олюся). Если мы вспомним таких великих людей, как Корней Чуковский, Алексей Крученых, поэт и друг Маяковского, знаменитый и загадочный Вольф Мессинг, Александр Вертинский, Клавдия Шульженко, Евгений Евтушенко, который был ее учеником стихосложения и считает ее своей первой, а может быть, и единственной наставницей, вспомним и других, кого я не перечислил, то мы сможем написать целый роман о ней и ее общении с этими выдающимися людьми ХХ века. Общении, которым она никогда не кичилась.

Встреча и последующая многолетняя дружба с Борисом Пастернаком – это особые страницы, огромная часть ее жизни. Через него она познакомилась и с Ольгой Ивинской, с которой потом дружила почти 50 лет, до самой смерти Ольги.

«Что я могу вспомнить о Борисе Леонидовиче и Ольге… Встречи с Пастернаком – это была радость, удовольствие, огромное удовольствие. Были и опасения, переживания за него. Время-то шло страшное, аресты людей, это касалось всех. В частности, коснулось Ольги. А в моей жизни вообще как-то так вышло, что колючая проволока всегда была поблизости, прямо около меня, буквально с самого раннего детства.