История с Живаго. Лара для господина Пастернака

Толя Ромашин – Царь Николай II в «Агонии», великом фильме Элема Климова о Григории Распутине. Влад Дворжецкий – знаменитый атаман Хлудов в не менее великой экранизации А. Алова и В. Наумова по роману М. Булгакова «Бег». Вадим Мильштейн, персона особая… Он дружил со всей актерской элитой, хотя в то время занимался совсем другим: официально налаживал международные контакты. И конечно же, он был одним из самых уважаемых людей нашего домкиношного круга, к которому мне, еще юному музыкантишке, удалось примкнуть, как бы сбоку припеку. Близкий друг Вадима, Леша Стычкин, самый знаковый синхронный переводчик. Это он мог себе позволить на даче Брежнева (и на дачах членов ЦК) переводить американское кино в подлиннике: вот, например, слово «fuck» и все остальные словообразования, никак не заменялись, а звучали из его уст по-русски и с той же самой интонацией, и в том же смысле, в котором они произносились в фильме. Это и Валя Смирницкий, потрясающий актер, и Сережа Богословкий, о котором я вам уже рассказал, и красавец Боря Хмельницкий, Робин Гуд в одноименном фильме, один из ведущих артистов Театра на Таганке… и даже иногда совсем «на коротко» забегал Володя Высоцкий. И забегал, наверное, не зря. Их знакомство со Стеллой произошло еще в конце 60-х. Володя со своим другом Давидом приехали на так называемую «экскурсию» в Таллин. Они попытались заселиться в гостиницу, но – как всегда в то время – даже при наличии свободных мест номеров не оказалось. И Володя с другом, как говорится, с горя, отправились прямиком в гостиничный бар. Надо было обдумать план дальнейших действий… Куда – зачем – и почему? И вот, за стойкой – молодая очаровательная барменша. Она узнает в одном из посетителей самого Высоцкого. В то великое время бармены, служа в крутых отелях, обладали неограниченными возможностями. И, благодаря ее стараниям, Володя решил все свои вопросы, связанные с заселением. Эта барменша, конечно же, звалась Стеллой. И мне даже кажется, что ее знакомство с Митей произошло именно с Володиной подачи.

Надо сказать, что в Доме кино, рядом с баром, справа, находилась биллиардная, где собирались не только люди, служившие в кинематографе, но и бывшие «каталы», зубные врачи, собиратели антиквариата, в биллиард поигрывали даже люди с «Петровки»… И конечно же, вокруг толпились простые «болельщики», в числе которых бывал и я. В общем, контингент очень разный. Но главное – в этой биллиардной стояла этакая светская атмосфера, и люди легко общались между собой, и можно было запросто поговорить с такими людьми, как тот же Боря Хмельницкий (который, кстати говоря, считался одним из самых крутых игроков на биллиарде, сродни профессионалам), или, например, Коля Волшанинов – популярный артист театра «Ромэн», которого – в отличие от его коллег – можно было легко встретить во всяких наших ВТО, «домжурах», «цдлах» и т. д.

Вторая категория гостей была иной: это те, кто не мог себе позволить дороговатый коньячок, в связи с чем довольствовался кофе, сочком и бутербродиком с колбасой или сыром. На икорку они старались не зариться, но… Здесь я хочу сказать, что Стелла, а именно для них – Стелла Петровна – была не похожа на красивых барышень, близких ей по типажу, с которыми мне довелось тогда пересекаться. За ее внешностью стояло нечто большее… Смугловатое ее лицо буквально светилось в полумраке этого бара, где она была абсолютной и бесспорной хозяйкой. Мне кажется, что и первую, и вторую категорию «прихожан» в особенности притягивали ее глаза, которые молниеносно и контрастно отражали перемены ее живого настроения.

И конечно же, я ее помню отчетливо и трезво. Помню, многие навязывались ей в ухажеры: имена перечислять не буду, скажу только, что фаворитом числился у нее Митечка.

И вот я в квартире этого самого хриплого. Передо мной странный субъект, возраст которого сразу определить трудно, чрезмерно живой, но, как оказалось, вполне сносный собеседник. Внешность его напоминала этакого не до конца сформировавшегося черта, не набравшего еще положенной доли желчи, коварства и сволочизма.

Этот чертик поведал мне, что Митечку он считает чуть ли не своим вторым отцом, а о первом, настоящем, особо не распространялся. Из его рассказа я помню, что он вроде бы учился в Литинституте, якобы даже закончил его, потом два года лечил нервы… Но главное – именно влияние семьи Ольги Всеволодовны спровоцировало его на путь «писательства». Для меня это было ново, я попросил прочесть что-то из его творений, и он выдал… Вот кое-что из его «стихосложений».

СКИДОЧКИ

Живешь ты прихлебаючи и солнечНО.
Притормози и розовые скинь очки!
Ведь если ты по жизни гандон и чмо —
не будет на том свете тебе скидочки.

* * *