История сироты

– Было еще кое-что. Папа велел мне держаться от тебя подальше, иначе будут последствия. Я думал, что достаточно аккуратно заметаю следы. Но если за мной следил кто-то из его людей и он сегодня приходил сюда и видел свадьбу… Мне так жаль, – говорит он снова, беря меня за руку. Он смотрит на меня, в его глазах читается мольба.

– Ты не хотел ничего плохого, – говорю я. Но отхожу от него. Сам того не желая, Люк разрушил цирк, о чем и предупреждала меня Астрид. Меня охватывает внезапный приступ гнева, но злюсь я не на Люка, а на себя.

– Если ты захочешь, чтобы я сейчас ушел, я пойму, – говорит Люк. – Ты, наверное, ненавидишь меня за это.

– Нет, – твердо отвечаю я. – Я знаю, что это не твоя вина. Но нам надо исправить это.

– Как? – спрашивает он.

– Мы должны сделать что-то, чтобы найти Петра.

В глазах Люка появляется сомнение. Он видел, как полиция забирает людей, слишком много раз и знает, что это невозможно.

Я расправляю плечи. Я подвела Астрид. Я не позволю себе подвести ее снова.

– Твой отец, – говорю я. – Это было официальное вмешательство полиции. Он должен что-нибудь знать об этом.

От мысли о том, что его отец причастен к произошедшему, на его лице появляется горечь.

– Я поговорю с ним этим же утром и пойму, знает ли он что-нибудь.

– Утром может быть слишком поздно, – отвечаю я. – Нам надо пойти к нему прямо сейчас.

– Нам? – повторяет Люк, не веря своим ушам.

– Я иду с тобой, – уверенно говорю я.

Он кладет руку мне на плечо.

– Ноа, нельзя.

– Ты не хочешь, чтобы твой отец увидел нас вместе, – говорю я, задетая его словами.

– Это не так. Но сейчас такая опасная ситуация. Почему ты не можешь просто подождать здесь?

– Потому что я должна сделать это ради Астрид. Я пойду к твоему отцу, с тобой или без тебя. – Смотрю Люку прямо в глаза. – С тобой было бы лучше.

Он открывает рот, чтобы продолжить спор.

– Хорошо, – говорит он, передумав.

– Дай мне минутку.

Я выглядываю из поезда на улицу, где собрались женщины, разговаривая.

– Эльси! – кричу я, подзывая ее. Девушка отходит от остальных и идет ко мне.

– Пожалуйста, присмотри немного за Тео.

Я все еще недолюбливаю ее и не доверяю ей после того, что она сделала, но у меня нет выбора. Астрид не в состоянии присматривать за ним самостоятельно.

Астрид. Я смотрю в коридор на Астрид, скорчившуюся на койке и обнимающую Тео. Я должна остаться и утешить ее, но я должна знать, что Люк выяснит у своего отца.

– Присмотри за Астрид тоже, – говорю я ей. – За ними обоими. Я вернусь так скоро, как только смогу. – Надо бы сказать Астрид, что я ухожу, но я не хочу, чтобы она спросила меня куда.

– Я готова, – говорю я Люку, положив свою ладонь в его, и мы идем в сторону леса.

Люк ведет меня по тропе, на которой я раньше не бывала. От холодного пронизывающего ветра деревья над нами яростно качаются, отбрасывая пугающие тени на землю, залитую лунным светом.

Через несколько минут деревья расступаются, и мы выходим на покатое пастбище, в нижнем краю которого находится дом. Не знаю, чего я ожидала от резиденции мэра. Чего-то более величественного или зловещего, или, по крайней мере, большего размера. Но это традиционный французский сельский дом: длинная покатая серая крыша из шифера, с тремя расположенными на ней окнами. Дорожка из каменной плитки ведет к округлой двери, плющ взбирается вверх по стенам с обеих сторон от нее. Велосипед стоит у прилегающего к дому забора.

Середина ночи, и я ожидала, что в доме будет тихо. Но за занавеской горит свет. Я встаю как вкопанная, внезапно потеряв присутствие духа.

– Возможно, это было ошибкой.

– Так и я тебе о чем. Если папа увидит тебя…

Люк начинает отталкивать меня в кусты возле забора. Велосипед, который опирался на забор, с грохотом падает на жесткую землю. Дверь открывается до того, как я успеваю спрятаться, и из нее выходит мужчина в домашнем пиджаке.

– Люк, – зовет он, вглядываясь в темноту. Он – постаревшая копия своего сына, сутулый и сморщенный, но с такими же синими глазами и точеными чертами. Когда-то он, наверное, был очень красив.

– Это ты? – В его голосе я слышу беспокойство. Несмотря на все свои поступки, он все еще отец, который переживает за своего сына, а не злодей, каким я его представила. Из дома доносится насыщенный запах чеснока – у них, наверное, была курица в вине на ужин – и запах табака.

Мэр делает шаг вперед, щурится. Когда его глаза привыкают к темноте, он останавливает взгляд на мне. Я замираю.

– Девушка из цирка, – говорит он с ноткой презрения в голосе. – Что тебе нужно?

Люк прочищает горло.

– Один из артистов был арестован, – говорит он.

Мэр замирает, и в определенный момент я думаю, что он будет все отрицать. Но он кивает.

– Русский клоун.

Петр – это не просто «русский клоун», хочу возразить я. Он муж Астрид и самое сердце цирка.

– Ты ведь можешь что-то сделать. – Люк умоляет, борется за нас.

– Он выступал с номером, в котором высмеивал Рейх, – безразлично говорит мэр. Его голос холоден. – Немцы хотят судить его за государственную измену.

Я вижу перед собой Астрид, слышу ее крики, когда они забирали Петра.