История советской литературы. Воспоминания современника

— Смотрите-ка, а ваш-то Воронков /он мел в виду оргсекретаря Союза писателей СССР/ смеялся последним…

92

Евгений Львович Шварц в кругу друзей поведал о том, что произошло с известным актером Сергеем Филипповым в Москве. Тогда Филиппов работал в театре комедии под руководством Николая Павловича Акимова в Ленинграде. В Москве театр был на гастролях.

— Сам Филиппов об этом рассказал мне так. «Напившись до изумления», в метро он заявил пассажирам, что он Герой Советского Союза, а потому требовал от всех внимания к своей персоне. Кто сомневался в его звании, он требовал немедленно покинуть вагон. И тут неожиданно его взгляд встретился с чем-то до боли знакомым. Это были пронзительные голубые глаза Акимова. «Подходит он ко мне, — признался Филиппов, — и говорит: „Идите за мной!“ В вагоне стало тихо. И я притих. Вышел за Акимовым на остановке, И тот меня так отхлестал, что весь хмель выдохся, хоть пей сначала!»

93

Поэт Михаил Федорович Борисов, прославивший себя в бою под Прохоровкой на Курской дуге, подбив семь «Тигров» гитлеровцев, за что был удостоен звания Героя Советского Союза, пришел на очередную встречу с читателями в воинскую часть.

Встретивший его заместитель командира части провел поэта в клуб где собрались офицеры, их семьи и солдаты. Майор поведал собравшимся о подвиге товарища Борисова, а в конце своего вступительного слова объявил:

— А сейчас, товарищи, наш гость известный поэт, Герой Советского Союза Михаил Борисов продекламирует нам свои стихи…

94

Жил в Ленинграде писатель Леонтий Иосифович Раковский, перу которого принадлежат романы «Генералиссимус Суворов». «Кутузов», «Адмирал Ушаков» и другие.

А в конце сороковых годов в издательстве «Знание» у него вышла брошюра о Суворове. Она стала первой попыткой писателя рассказать о великом русском полководце.

Однажды, придя домой, а жил он в коммуналке, Леонтий Иосифович нашел в двери записку с просьбой срочно позвонить в Москву по такому-то телефону. Естественно, телефона у Раковскогого не было. И он пошел на телеграф, чтобы созвониться с Москвой.

Выстоял очередь в автомат, набрал номер и на вопрос в трубке: «Кто говорит?» назвался, сославшись при этом на указанную в записке просьбу.

— Все правильно, — отозвалась вежливо трубка. — Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин.

Через несколько секунд раздался спокойный и знакомый голос:

— Товарищ Раковский? Здравствуйте. Я прочитал вашу брошюру о генералиссимусе Суворове и хочу поделиться с вами некоторыми соображениями. Вам надо продолжить работу над материалом. И потому хочу поддержать вас конкретными предложениями по тексту. У вас есть чем записывать?

А у Раковского ничего кроме пачки «Беломора» и обгорелых спичек под рукой не было. Но об этом не скажешь вождю!

Он вытащил обгорелую спичку.

— Записывайте. На странице третьей, второй абзац сверху. Вы пишете… Я предлагаю развить эту, мысль в таком направлении. На странице семнадцать последний абзац. Вы пишете… Можно было бы подумать и над таким вариантом. На странице двадцать второй…

А будку с телефоном уже атаковали недовольные граждане. Безобразие! Столько времени занимать телефон-автомат! Ему стучали, дверь открывали.

— Что там у вас происходит? — послышалось в трубке.

— Извините, товарищ Сталин. Но больше я разговаривать не могу…

Под гул неодобрения очереди покидал телеграф Леонтий Иосифович.

Вернувшись домой, в комнату-пенал, он взял листок бумаги и начал переносить с пачки «Беломора» державные указания.

Потом начал размышлять над происшедшим.

Прошло минут десять.

Вдруг два звонка в дверь квартиры.

Раковский пошел открывать: так полагалось звонить ему.

В дверях стояли двое молодых людей в спецовках с мотками провода, чемоданчиками и телефонным аппаратом.

— Раковский? — спросит один из них.

— Да. А в чем дело?

— Вот велено поставить вам аппарат. Тянем воздушку. Они прошли в комнату.

— Куда аппарат поставим?

— Да вот на тумбочку, пожалуй, — ответил хозяин.

Монтеры тут же установили аппарат, подключили его к какой-то системе, проверили исправность работы и, попросив расписаться в банке наряда, распрощались.

Прошло еще несколько минут.

И неожиданно резко и продолжительно зазвонил телефон.

Раковский даже вздрогнул.

Снял трубку и услышал знакомый голос:

— Товарищ Раковский?! Теперь вы можете со мной говорить?! Так продолжим. Страница двадцать вторая третий абзац сверху…

95

Приехавший в дом творчества работников кино в Болшево Александр Львович Дымшиц, оформив свое пребывание в администрации, отправился в свой коттедж.

И неожиданно был остановлен радостным голосом:

— Александр Львович!

На крыльце соседнего домика увидел приветствовавшего его Юлиана Семенова.

— Рад вас видеть! Не правда ли, я похож на старика Хэма?!

Он явно намекал на свое сходство с Хэмингузем.

Дышиц тут же отозвался:

— Да, Юлечка. Только по-английски он пишется через «а».

96

Как-то спросил у Юрия Леднева, который не раз в разговоре упоминал имя Володи Герасимова, кто он такой, этот Герасимов.

— Мы с ним учились в Литературном институте. Я был в семинаре Коваленкова, а он в семинаре Наровчатова.