История средних веков

Он не был очевидцем событий, описываемых в начале его труда; он начал с 1118 г., со смерти Алексея I Комнина, когда стал править Калоиоанн[278]. В первой книге изложены войны императора Иоанна и придворные известия по хронике Киннама. О Мануиле (1143–1180) семь книг, в которых не совсем точно говорится об обстоятельствах второго крестового похода и о славянах. С Алексея II (1180–1183) он более самостоятелен, а особенно с Андроника (1183–1185), к которому пристрастен, хотя не скрывает, что никогда государство не характеризовалось таким спокойствием, развитием промышленности и богатством. Лучше изложено в трех книгах время Исаака Ангела, который был два раза императором, сперва в 1185–1195 гг., потом в 1203–1204 гг., посаженный крестоносцами. Его сын Алексей IV взял на себя непосильную обязанность, которую тщетно пытался исполнить его отец. Алексею V (1204) посвящена особая книга, о событиях после завоевания столицы также существует отдельная книга. Водворением Ласкариса в Никее (1205) и коронацией императора Генриха I в Царьграде (1205) Никита кончает свою историю. В трудах Никиты византийская историография достигает высшего развития.

Георгий Пахимер. Георгий Пахимер, будучи духовным лицом, описал время с 1285 до 1308 г., т. е. царствование Михаила и Андроника Палеологов, когда вполне обозначилось падение византийского общества и государства. Он много говорит о положении церкви и тем восполняет пробелы, оставленные другими источниками.

Никифор Григора (1295–1359). Самый выдающийся историк XIV в., Никифор Григора, изобразил время еще более печальное, — до второй половины XIV столетия. На нем видим, как изменяются цели историографии. Она вместе со всеми факторами общественной жизни принизилась в своих стремлениях. Она пишется риторически и постепенно обращается в панегирик. Нет необходимости останавливаться в подробностях на этих явлениях упадка исторического искусства. «Римская история» Григоры, начинающаяся со взятия Константинополя крестоносцами, т. е. с 1204, и доведенная до 1359 г., служит тому подтверждением. К тому же, она намеренно испорчена монахами в интересах императора Андроника Кантакузина. Труд Григоры следует читать, сравнивая с сочинением сына названного Андроника, императора Иоанна Кантакузина (1341–1410), считавшего своим долгом защитить оклеветанного отца. С этой целью он написал историю Восточной империи от 1320 до 1355 г. Будучи тенденциозным, это сочинение не может иметь значения серьезного исторического памятника. Довольно того, что венценосный автор скрывает самые существенные факты. Он молчит, например, о взятии Никеи мусульманами, чтобы не омрачить славу своей династии.

Так постепенно хирела византийская историография, когда-то давшая столь замечательные литературные и научные произведения.

5. СЛАВЯНСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ

5.1. Западная

Летопись у славян польских, чешских и русских зародилась одновременно с упрочением христианства и с появлением идеи самопознания у этих народов. У поляков средневековая хроника и история излагается исключительно на латинском языке вследствие решительного торжества католицизма, у чехов видим попытку национальной хроники, а на Руси летопись народная и народу доступная. При этом бытописание везде продолжает находиться до самого XV в. в руках духовенства и преимущественно монахов. Это относится как к католическим, так и к православным славянам. Образование у славян долго было привилегией духовного сословия. Общество было почти лишено школьной образованности; представители его — и то в очень небольшом количестве — едва умели читать и писать; светские люди не могли поэтому иметь какого-либо авторитета. Но эти монахи у поляков, например, принимали живое участие в государственных делах; при случае они являются в военных доспехах и в тоге судьи.

5. 1. 1. Хроника у поляков

Мартин Галл († 1113). Таковым был монах Галл, сотрудник короля Болеслава Кривоустого, по всей вероятности, родом итальянец. Он с молодых лет поселился в Польше и совершенно освоился с новым отечеством. Он был современником нашего Нестора, который пережил польского летописца натри года. В его латинской хронике — «Chronicae Polonorum usque ad 1113 libri III» — видны полонизмы[279]. Автор, видимо, думал по-польски, когда писал свою историю, и только традиционная обязанность излагать непременно по-латыни заставила его прибегнуть к мертвому литературному языку. Он начинает прямо с легендарного Попела, во второй главе говорит о Пясте, затем о Земовите, Домбровне, Болеславе Храбром, «который своей честностью позолотил всю Польшу» (1,6) и останавливается на его походе в Россию, или «на царство рутенов». Этот фассказ весьма любопытен для нас.