История тайных обществ, союзов и орденов

Когда смерклось, все снова собрались на базарной площади и прошли оттуда длинным факельным шествием с музыкой к Вартбургу, на вершине которого народное ополчение зажгло 18 громадных костров. Бурши сомкнулись вокруг высоко пылающих огней в кружок и стали веселить свои сердца, переполненные самым возвышенным идеализмом, пылкими ариями студенческих песен и воодушевленными словами праздничных ораторов.

В то время как огни еще горели и большинство буршей собиралось уже возвращаться в город, в праздник внезапно вмешалась маленькая крайняя партия. Их предводителем был студент Массман из Берлина, «очень скромно одаренный молодой мечтатель, самая спутанная голова из всех неистовых (Berserker)в тесном кружке Яна». Он внезапно выступил вперед, весьма вероятно, вследствие полученного от турмейстера поручения, который не мог пропустить прекрасного случая для какой-либо шутовской проделки, и предложил присутствующим поглядеть, как, по примеру Лютера, победное пламя обращается в адское пламя для известных ненавистных писателей. Между тем его единомышленники притащили несколько тюков макулатуры, старые проповеди, рыцарские романы и т. п., купленные ими у одного эйзенахского книгопродавца. Эти пакеты, снабженные крупными черными ярлыками, на которых можно было прочесть названия проклятых писаний и имена их авторов, должны были изображать подлинные сочинения. «Насаженные на навозные вилы, сочинения изменников отечества полетели при бушующих криках в адский огонь». В заключение пылающему пламени были преданы корсет, «роскошная патентованная коса» и «полномочная капральская палка», чтобы огонь уничтожил и пожрал «фланговых солдат строгого исполнения формальностей, позор серьезного, святого военного звания». Эта любопытная сцена закончилась песнею. С криками «Да погибнут», адресованными против «позорных сторонников Шмальца», члены судилища разошлись. Народное ополчение пришло звать буршей в город, где во имя гроссгерцога была произнесена здравица. Большинству участников эта неопасная сцена сожжения представилась лишь пустячной сатирической игрой.

На 19 октября было назначено общее собрание буршей для обсуждения и примирительного разрешения возникших за последнее время спорных вопросов. После этого празднество должно было закончиться общей торжественной трапезой. Поэтому 19 октября все студенты, принадлежавшие к студенческому союзу, вторично отправились в Вартбург наверх в рыцарскую залу. При господствующем воодушевлении примирение скоро состоялось. Среди многочисленных решений, которые еще были приняты здесь, самым замечательным было: подготовить для вербовки новых участников издание в Иене студенческой газеты.

Вечером бурши распростились друг с другом в грустном и вместе с тем радостном настроении. Для многих в позднейшие годы воспоминание о весело проведенных днях сияло, как «майский день юношеских лет».

В общем, Вартбургское празднество было невинным и веселым торжеством. И как, действительно, было важно, что в это время необузданных, бурлящих порывов, юношески возбужденных страстей хоть раз была нарушена граница спокойной рассудительности! Во всяком случае «Огненный суд» не стоил того, чтобы придать ему трагическую окраску. Тем не менее вскоре поднялся страшный шум по поводу Вартбургского бесчинства. Особенно пылко заговорили голоса в Берлине. К ним присоединились глубоко оскорбленные писатели, произведения которых постигла смерть на костре. В качестве вожака и представителя этого легиона выступил в Берлине известный и пользующийся печальной славой тайный регирунсрат фон Камптц. Он установил состав «преступления оскорбления Величества» и в бурных словах требовал от великого герцога Карла — Августа удовлетворения, утверждая, что кучка «одичавших профессоров и развращенных студентов опозорила классический бург настоящим вандализмом демагогической нетерпимости».

К этому сумасбродству вскоре присоединилась горячая литературная полемика, Фрис и Окен не молчали на выдвинутые против них и их учеников обвинения; наконец подозрение боязливых правительств было возбуждено до такой степени, что они стали везде чуять заговоры, революцию, демагогию, ниспровергающие и опасные для государства идеи. Так началась та полувековая борьба, которая должна была оказаться столь губительной для политического развития Германии, и та вражда между призванными руководителями государств и лучшими элементами городского общества, которая отнюдь не содействует славе нашей национальной истории. Два могущественных лица, прусский государственный канцлер князь Гардерберг и австрийский посол при берлинском дворе, граф Зичи, появились в Веймаре, чтобы уговорить Карла — Августа принять серьезные меры против распространяющегося якобинского духа. Но великому герцогу' на первое время удалось успокоить встревоженные умы и рассеять их опасения.