История татар Пензенского края. Том 1

Так, христианский миссионер и известный публицист Я. Д. Коблов в своей книге «О татаризации инородцев Приволжского края» писал по этому поводу: «…На таком положении, как приволжские инородцы, находились некогда киргизы и башкиры, а теперь они уже не отделяют себя от татар и действуют с ними совместно и вполне единодушно. В настоящее время в Бирском уезде Уфимской губернии трудно различить татарина, башкирина и черемисина; все они выглядят татарами. На ту ступень, на которой находятся теперь киргизы, башкиры и части черемисы Бирского уезда, могут стать и другие инородцы, что поведет их уже к окончательной татаризации…»[210].

До настоящего времени сохранились рассказы о том, что мишари раньше жили вместе с чувашами, а потом последние постепенно перестали именоваться чувашами, т. е. отатарились. В центре татарских населенных пунктов или на их окраине нередко располагалось старое чувашское кладбище. Такие предания наиболее широко распространены среди сергачской, кузнецкой и хвалынской групп мишарей. Так, например, в с. Старый Атлаш Старокулаткинского района Ульяновской области, которое, по преданиям, было основано выходцами из Алатыря на месте чувашского села, одну из улиц называют «Чываш урамы» («Чувашская улица»). Некоторых жителей села считают представителями четвёртого или пятого поколения потомков чувашей; кроме того, есть место, которое называют «Чываш мазары» («Чувашское кладбище»). В с. Старый Мостяк того же района большинство основателей которого, по рассказам старожилов, были из Темникова (Төмән), до сих пор живут потомки чувашей. Старожилы с. Октябрьское Неверкинского района утверждают, что прежнее название его – Могилки (по-татарски Мазарлы) – связано с тем, что в центре села сохранилось старинное чувашское кладбище.

В некоторых селах мишари до настоящего времени живут вместе с мордвой. Также в числе основателей некоторых сел в преданиях упоминаются пленные крымских татары (Татарская Лака Пензенской обл.), крымские татары и ногайцы (Ахметлей Николаевского района Ульяновской области), ногайцы (Новый Вершаут Петровского района Саратовской области, Нагаевка Карсунского района Ульяновской области, Новые Ишли Дрожжановского района Татарстана и т. д.). Ногайцы, видимо, в ряде случаев были полностью ассимилированы мишарями, местами они оказали определенное влияние на формирование окраинных мишарских говоров (в Рязанской, Тамбовской, на севере Ульяновской областей). В легендах и преданиях о происхождении отдельных сел бывших Нижегородской и северной части Саратовской губернии (например, Бигиево, Тат. Шмалак, Старый Атлаш) в числе основателей этих населенных пунктов называют и бежавших от христианизации казанских татар[211].

Смешивание первичных групп мишарей на новых местах проживания привело к образованию языковых различий, выраженных в своеобразных наречиях и говорах. Например, при строительстве Саранской засечной черты к уже проживавшим здесь лямбирским мишарям подселялись значительными группами темниковские (ч-окающие) и сергачские (ц-окающие) мишари. Даже в настоящее время в языке, традициях, одежде лямбирских мишарей наблюдаются и темниковские, и сергачские элементы. Сами же лямбирские мишари также мигрировали на территории нынешних Ульяновской, Пензенской, Оренбургской и Саратовской областей, Татарстана, Башкортостана. Там они смешивались с другими мишарями, казанскими татарами, башкирами и ногайцами, и участвовали в создании новых говоров, например, кузнецкого, хвалынского и др.

КОРСУНСКИЕ МИШАРИ, группа татар-мишарей, сформированная в результате расселения и образования засечных черт на Средней Волге в XVI–XVIII вв. После присоединения правобережных районов Волги к Московскому государству усиливалась вольная колонизация «дикого поля». Преимущественно Кадомские мишари проживают в Ульяновской области – в Инзенском и Корсунском районах. К ним относятся и переселенцы из Пензенского края. Принадлежат к «цокающей группе» мишарей.