История татар Пензенского края. Том 2

Еще со времен распада Золотой Орды на территории края находились земли кочевников, живших в низовьях Дона и Волги, а Московское государство XVI–XVII вв. с южной стороны не граничило с другими государствами. К освоенным обжитым местам примыкало так называемое «Дикое поле». Через это пространство перемещались кочевые народы: татары, половцы, авары, булгары, ногаи и многие др. Эти пространства шумно пересекали восставшие отряды Разина и Пугачева. Они нападали на местных жителей, уводя их в плен, часто разоряли целые города. Так, в одном источнике сообщается, что «… в селе Шемышейке Кузнецкого уезда один из стариков в наше время показал письмо, полученное им с каторг Сибири, в котором говорилось о том, что по пути из Пензы в Саратов одним из шаек Пугачева были зарыты в окрестностях села три клада: 2 медных и 1 золотой». На берегу Сурского моря, в 6–7 км от п. Золотарёвки и ныне располагается овраг, а в нем – родник, названные местными жителями по имени Емельяна Пугачёва «Емелька». Как известно, Пугачев со своим войском в XVIII в. по этим местам направлялся к Пензе. Народ встречал его с радостью и ликованием. Были выпущены из тюрьмы все арестованные, розданы жителям соль и др. продукты. Повстанцы расположились в районе п. Золотарёвки и начали жестоко мстить своим угнетателям. Как отмечает профессор В. И. Первушкин, «отступление Пугачева было сродни нашествию».

Вот уже год в России шла крестьянская война. Емельян Пугачев, прозванный «лжецарем Петром III», брал города практически без боя… Пугачевские полки «остановились» лагерем в д. Ухтинка. Вся пензенская общественность подошла к Московской заставе – северным воротам города, где встретили Пугачева хлебом-солью. Продвигаясь к центру города, Пугачев вешал непокорных, издавал указы о свободе колодникам, открыл все амбары, трактиры, винные погреба. Емельян Пугачев со своим войском пробыл в городе сутки. «В ночь на 3 августа повстанческая армия Пугачева, наконец, двинулась из Пензы, захватив с собой 593 ядра, 54 пудов свинца,16 пудов пороху, несколько ружей и холодного оружия, а денег 13222 руб. 633/4 коп. Казенной соли было роздано 20573 пуда»[195][196].

Крестьянство в Пензенском крае в нач. XVIII в. составляло более 90 %, из них государственных крестьян около 40 %, помещичьих крестьян – около 60 %. Крестьянин должен был работать на помещика чуть ли не всю неделю. Помещик выделял ему при этом небольшую долю пашни и приусадебный участок. Но времени на обработку своего участка у крестьян не оставалось, особенно в страдную пору посева и уборки урожая. При этом помещик имел право продавать крестьян с двором, с землей и без земли по цене 10 руб. за крепостную мужскую «душу». Самым распространенным типом сельских поселений оставались деревни. Особенно многочисленны они были в лесной полосе и вдоль рек. Сословный состав деревни был неоднороден: состоял из государственных крестьян, отставных служилых людей (разночинцы), бывших монастырских (экономических) крестьян, мещан, приписных крестьян и, собственно, крепостных крестьян. Семьи были большие, только представителей мужского пола в некоторых из них насчитывалось 7–8 чел. В ряде дворов селились и соседи, которые не имели своего двора, а помогавшие основному хозяину[197].

Крепостное право как печальный исторический феномен затронуло миллионы людей и оказало существенное препятствие в развитии производственных отношений. Однако у православных помещиков почти не имелось крепостных татар-мусульман, как, впрочем, не было и крепостных калмыков, казахов, алтайцев, киргизов, кроме редких случаев, когда этот помещик был выкрестом из мусульман, или же когда татары-крепостные переходили православному помещику по наследству от матери-татарки. Российское правительство всеми способами добивалось лояльности присоединенных иноверческих народов, особенно после присоединения Казанского и Астраханского ханства, а также земель финно-угоров Поволжья. При этом учитывались религиозные, социальные и культурные особенности этих этнических групп населения.

Фрагменты из документа «Ревизские сказки на крепостных крестьян Саратовской губернии. 1782 г.» (ГАСО, ф. 28, оп. 1. д. 51)