История татар. Том I. Народы степной Евразии в древности

Эпоху господства в азиатском ареале степей саков и савроматов принято обозначать либо археологическими терминами, либо термином, в который вкладывают скорее этнографическое, нежели историческое содержание, — «раннежелезный век», «эпоха ранних кочевников», «скифская эпоха». В последнем случае на весь кочевой мир евразийских степей перенесено самоназвание одного из племен кочевников Причерноморья (скуда или шкуда, более поздняя форма с показателем множественного числа — сколоты). «Все вместе они назывались сколоты… Скифами же их назвали греки», — писал Геродот [IV, 6]. Свойственный скифам тип вооружения и конского убора, характерная скифская одежда, «звериный стиль» в искусстве засвидетельствованы археологическими раскопками на пространстве от Хуанхэ до Дуная, что и стало основанием для общего названия той культурной общности, которая сложилась в степях не позднее IX–VIII вв. до н. э. и просуществовала по крайней мере до III в. до н. э.

Как же называли себя скифские племена, кочевавшие к востоку от Волги? Первый по времени ответ на этот вопрос содержится в знаменитой скальной надписи Дария I (правил в 522–486 гг. до н. э.), относящейся к начальным годам его царствования, в т. н. Бехистунской надписи; там племена, жившие за Сырдарьей, названы сака. Мы еще вернемся к рассказу Дария. Пока же отметим, что Геродот, чья «История» была завершена между 430–424 гг. до н. э., утверждает: «персы всех скифов называют саками» [VII, 64]. Действительно, не только среднеазиатских, но и причерноморских кочевников, тех самых, кого греки именуют «скифами», царь Дарий в надписи из Накши Рустама называет сака парадрайа, т. е. «заморскими саками». Создатели могучей империи Ахеменидов (550–330 гг. до н. э.), сами себя именующие «персами» и «ариями из арийского племени», хорошо знали своих соседей и сородичей. Название народа, употреблявшееся Ахеменидами столь расширительно, они не выдумали. В письменных свидетельствах из Передней Азии имя сака появляется задолго до ахеменидских надписей.

В конце VIII — начале VII в. до н. э. ассирийские цари были очень обеспокоены опустошительными набегами на их владения неких конных воинов, которых они именовали гиммири. Без малого через триста лет Геродот рассказал об уходе в Азию под натиском преследовавших их скифов народа киммерийцев, живших в Причерноморье в незапамятные времена. И киммерийцы, и ушедшие за ними на юг скифы создали в Малой Азии и Северном Иране свои небольшие царства, ставшие грозой для соседей. Ныне предполагается, что название киммерийцы (ассиро-вавилонские гиммири) вовсе не племенное имя, а древнеиранское обозначение подвижного конного отряда, совершающего набег [Дьяконов, 1981, с. 90–100]. Для соседей киммерийцев оно стало названием воинственных племен конных лучников, по своей культуре и образу жизни, как установили археологи, неотличимых от скифов-сколотов [см.: Иванчик; Алексеев, Качалова, Тахтасьев].

Бронзовые навершия раннескифского времени [Грязнов, 1980, с. 40].

Самоназвание саков стало известно только после находки надписи в храме богини Иштар, найденной при раскопках столицы Ассирии, Ниневии. На обнаруженной там мраморной плите была высечена надпись ассирийского царя Ашшурбанипала (правил в 669–631 гг. до н. э.). В ней упомянуты гиммири, а их вождь Тугдамме, погибший впоследствии в Киликии, назван «царем саков». Впрочем, возможно и иное прочтение текста (дискуссию об этой надписи см.: [Медведская, 1994]). После расшифровки надписи Ашшурбанипала стало ясно, что персы не выдумали имя своих кочевых соседей, а использовали их самоназвание, причем не племенное, а общее для всех кочевых племен, соседствовавших с персами в Средней Азии и на Ближнем Востоке. Независимо от обсуждения термина в надписи из храма богини Иштар, следует иметь в виду, что сами персы в аккадской версии Бехистунской надписи хорошо известных им саков называют «киммерийцы» [Дандамаев, 1977, с. 32]. К этому кругу племен принадлежали и гиммири-киммерийцы, и причерноморские скифы, которые, по словам Геродота, «пришли из Азии», и все кочевники Приаралья и Семиречья, которых, с большим или меньшим успехом, старались сделать подданными империи [Грантовский, с. 84–85; Раевский, с. 143–144].