История Трапезундской империи

Экспедиция Ваврина не являлась последним «крестоносным» мероприятием бургундского герцога. В 1452 г. Филипп III направил к французскому двору своего представителя епископа Жана Жермена с целью побудить Карла VII к совместному выступлению против турецкого султана. К этому времени Столетняя война близилась к завершению. Нормандия и Гиень были отвоеваны у англичан. Филипп III считал, что настал благоприятный момент для нового похода на Восток. В своем сочинении, написанном по этому поводу, епископ Жан обосновывал необходимость Крестового похода. Он привел факты османской агрессии и данные об основных врагах султана на Востоке. Восточные христиане, писал Жермен, после прекращения разделения церквей — естественные союзники Запада. В числе тех, кто был готов к выступлению, назван и трапезундский император. Правда, Жермен, вероятно, в пропагандистских целях преувеличивал силы восточной коалиции. Он считал, что Армения сможет выставить 200 тыс. воинов, Грузия — 50 тыс. и т. д.[2900] Подобная же завышенная оценка сил делалась в 1450 г. в Венеции: считалось, что один трапезундский император может выставить 25 тыс. всадников, из которых 15 тыс. будут воевать за границей. К этому добавляли соответственно 10 и 5 тыс. грузинских кавалеристов[2901]. Разумеется, эти цифры были фантастическими: 25 тыс. — едва ли не все население Трапезундской империи[2902]. Вероятно, такие расчеты сил на Востоке были привычны и широко известны в странах Европы. Следуя этой традиции, составитель письма от трапезундского императора бургундскому герцогу (1459 или 1460 г.), называл цифры войск «восточной коалиции»: 30 бирем и 20 тыс. человек — от трапезундского императора, 50 тыс. — от Узун-Хасана (названного Асанбегом), 60 тыс. — от имеритинского царя Георгия VIII, 20 тыс. — от «Горгоры» (Кваркваре), атабега Самцхе, 60 тыс. — от Дадиана Липарита из Мингрелии, от князя Абхазии «Рабии» — 30 тысяч, от некоего правителя Малой Армении — 10 тысяч, не считая войск Карамана, Синопа и других союзников[2903]. Подобные же письма бургундскому герцогу были составлены от имени Горгоры, «герцога Грузии», и грузинского царя (названного персидским) Георгия VIII[2904].

Переговоры Жана Жермена с Карлом VII не имели успеха. Все же в 1454 г. бургундский герцог «принял крест», на знаменитом празднике Фазана поклявшись участвовать в походе, особенно если того потребует его сюзерен, французский король. Незадолго до этого он подчинил непокорный Гент, совершил удачную поездку по городам Германии (которую считали прелюдией будущего похода). Зимой 1454–1455 герцог запросил aides, деньги на поход, со своих территорий, и вел переговоры о совместных действиях с другим «крестоносным монархом», королем Арагона и Неаполя Альфонсом V. Наследник и наместник Филиппа, его сын граф Шароле, будущий герцог Карл Смелый, объявлял Намюру и городам Нидерландов о начале похода в ответ на турецкое завоевание Константинополя[2905]. Первой задержкой в исполнении планов была смерть в марте 1455 г. папы Николая V. Пока состоялись выборы и его преемник Каллист III объявил о походе, прошло время. Папа назначил экспедицию на лето 1456 г. Получив вызывающее письмо султана Мехмеда, обещавшего обойтись с войсками Филиппа, как Байазид обошелся с крестоносцами при Никополе, поддерживаемый королем Арагона и получив в июле 1456 г. знамя похода от папы, Филипп стал готовиться к Крестовому походу с высадкой в Галлиполи в 1457 г.[2906]. Подготовку затягивало стойкое нежелание французского короля участвовать в экспедиции, хотя никто не приложил столь значительных усилий для организации похода, как папа Пий II. В 1459 г. собранный им Мантуанский собор провозгласил священную войну, на которую, однако, мало кто из крупных государей Европы собирался идти. Дальнейшая история связана с папской дипломатией и именем того же Лудовико да Болонья. Долгое время считалось, что Давид Комнин отправил 22 апреля 1459 г. бургундскому герцогу письмо с предложением примкнуть к коалиции восточных государств, действовавших против турок. Об исчислении ее сил мы уже писали выше. Само по себе такое обращение могло иметь место, однако форма письма внушает серьезные сомнения в его подлинности. Письмо датировано не от сотворения мира (как все документы Трапезундской империи), а от рождества Христова. Великий Комнин Давид называет себя не обычным своим титулом, а принятой на Западе формой — imperator Trapessundarum.