История Трапезундской империи

Современники высоко оценивали боевые качества и выучку местного населения. Иоанн Евгении писал, что благодаря упражнениям в охоте местные жители не менее искусны в военном деле, чем лакедемоняне, а в мореплавании они сравнимы с афинянами, лучшими мореходами древности[1278]. Этой риторической похвале вторит и Иоанн Лазаропул, называвший жителей фемы Халдия столь воинственными, что через их земли в XIII в. трудно было бы пройти сельджукскому войску. Жители Пайперта посоветовали султану идти в обход фемы[1279]. Ал-Умари, отмечая немногочисленность и недостатки оснащения трапезундской армии, писал о воинственности и отваге ее бойцов[1280]. Автор «Трапезундского гороскопа» 1336 г. постоянно рассматривает войско стратиотов как самостоятельную силу наравне с двором и архонтами, склонную как к радости и веселью, так и к неповиновению[1281].

В составе войска была как пехота, так и конница, Отряды пехоты, в основном легковооруженной[1282], играли вспомогательную роль. По описанию Лазаропула, лучники в полевых сражениях выставлялись впереди конницы и начинали бой с метания стрел[1283]. Конные отряды были главной ударной силой в открытом бою. Часть этого войска состояла также из легковооруженных всадников, имевших только копья и щиты и внезапно нападавших на врага[1284]. Постоянный контакт с тюрками, возможно, привел к заимствованию у них тактики конных лучников, использовавших короткие стремена, что давало им большую мобильность в седле[1285].

При фронтальных сражениях успех достигался разделением войска на отдельные отряды, быстродействующие при взаимной координации, с преимущественным уничтожением авангарда и боевого охранения противника, пока его превосходящие силы только разворачивались[1286].

Численность отрядов действующего войска, судя по достоверным источникам, не была велика: в сражении против сельджуков в 1230 г. участвовали сотни, не тысячи воинов. Отряд легковооруженной конницы, возглавляемый Андроником I Гидом, например, состоял из 500 человек[1287]. Столько же составлял конный эскорт императора Алексея I в Джанике в 1214 г.[1288] В 1370 г. отряд Алексея III из 100 всадников разгромил 500 всадников и 300 пеших тюрок в Пархарисе[1289]. Поход императора в Пархарис, к его зятю эмиру Ак-Куйунлу Кутлу-беку в 1366 г., собрал свыше 2000 человек[1290]. Потери императорских войск во время неудачного похода в Хериану в 1373 г. составили 140 человек[1291]. В 1380 г. один из двух отрядов трапезундского войска, действовавшего против племени чепни, составил 600 человек, а потери трапезундцев составили 42 человека убитыми, у турок — свыше 100[1292]. В столкновениях между собой даже крупных тюркских эмиратов в XIV в. численность войск доходила лишь до 10–12 тыс. человек с каждой из сторон[1293]. Бытовавшие на Западе в середине XV в. оценки войск Трапезундской империи в 20–25 тыс. всадников[1294] следует отнести к крайним преувеличениям. Оценка всех сил фемы Халдия в X в. в 4 тыс. человек, вероятно, мобилизационный максимум и для Трапезундской империи.

Тактика боевых действий против, как правило, превосходящих сил противника, состояла в разделении войска на мобильные отряды, организации вылазок и внезапных нападений конницы с использованием хорошо известного горного рельефа местности, теснин и ущелий[1295]. Особое попечение состояло в охране дорог и контроле над ними. С момента основания империи использовалась тактика их перекрытия, завалы проходов для создания непроходимых препятствий на пути следования вражеского войска, особенно в гористой местности. Так поступал Давид Комнин, обороняя Ираклию и всю Пафлагонию от Феодора Ласкаря в 1206 г.[1296] К этому же прибегнул и Андроник I Гид в борьбе с сельджуками в 1230 г.[1297] Укрепляли не только дороги, но и всю прилегающую к столице и крупным городам территорию. В качестве строителей привлекали артели наемных работников[1298]. На обилие замков и небольших крепостей-фрурий указывают многие источники[1299]. Замки принадлежали не только императору, но и крупным архонтам провинций, практически неподконтрольным василевсу, подобно уже упоминавшемуся Льву Каваситу. Сопровождавшие послов небольшие охранные отряды императора возвращались, дойдя до их владений. Далее сами архонты (разумеется, далеко не безвозмездно, а то и просто прибегая к поборам) заботились о дальнейшем продвижении странствующих по их территории к границе[1300].

Для защиты небольших укреплений, принадлежавших монастырям, использовались специально обученные местные парики, чьей повинностью считалась эта служба. Для лучшего материального обеспечения охраны император Алексей III пожаловал монастырю Сумела в 1364 г. все налоги с этих париков[1301].