История Трейси Бикер

— Я его в носке хранил с тех пор, как сюда приехал. Это бабушкин, — ответил Питер гордо, а у самого глаза были полны слез. Он почти всегда плакал, когда говорил о своей бабушке. — Она его по воскресеньям надевала. Там цепочка была, только она порвалась. Но медальон не сломался, его и открыть можно. Трейси, смотри, там такая кнопочка…

Он нажал кнопку, и медальон открылся. Внутри было фото бледненького младенца с волосиками словно пух, громадными, как у Бэмби, глазами, торчащими ушами и тощей шейкой.

— Это я.

Питер мог бы и не объяснять. Он опять бочком подсел ко мне и зашептал на ухо, чтобы другие не услышали:

— Бабушка меня называла «мое сердечко». А теперь я твое сердечко, твой Валентин, правда, Трейси?

Я не знала, что и сказать. Однажды Майк и Дженни повезли нас в парк аттракционов, и я прокатилась на «американских горках». Вот точно такое же ощущение было сейчас в животе. Я и растрогалась, что Хлюпик Питер так меня любит — память о бабушке отдал, — и тошнило от всей этой сентиментальной чуши.

— Трейси, а что надо сказать? — напомнил Майк.

Говорить-то я все еще не могла. Только сжимала медальон в руке, уставившись в стол, и молилась, чтобы не случился не вовремя приступ аллергии.

Дженни обняла Питера за плечи:

— Питер, это очень красивый поступок, и так романтично, только… Ты точно не пожалеешь, что отдал Трейси бабушкино сердечко?

— Конечно не пожалеет! — возмутилась я.

— Может быть, ты ей просто дашь его на один день поносить? — не унималась Дженни.

— Это что еще за глупости? — сказала я. — Подарки насовсем дарят!

— Я хочу подарить Трейси сердечко насовсем! — объявил Питер.

Жюстина Нет-Бы-Промолчать-Литтлвуд стала по-глупому свистеть и гримасничать. Луиз и другие за ней повторяли, только Адель улыбнулась.

— Ах, Пит, ты настоящий рыцарь! — сказала Адель. — Счастливица ты, Трейси.

Я кивнула, стиснув в кулаке свое золотое сердечко.

— Тогда храни его как следует, Трейси, — сказала Дженни. — Оно, наверное, очень дорогое. Уберу-ка я его пока что в сейф.

— Ни за что! Я его носить буду!

— Господи, Трейси, ты же вечно все теряешь! — ужаснулась Дженни. — На этой неделе ручку потеряла, на прошлой неделе — купальник, а в том месяце нам пришлось раскошелиться тебе на новый школьный рюкзак. Не могу я тебе позволить носить золотой медальон. И цепочки к нему у тебя нет.

— Я для него специально цепочку сделаю! Пожалуйста, Дженни! Это для меня так важно! Мне никто никогда таких дорогих подарков не дарил! Кроме мамы, конечно, — прибавила я, чтобы растрогать Дженни как следует.

— Правда, Дженни, пусть носит свой медальон, — вступился Майк.

— Ну хорошо, Трейси, можешь носить его по выходным, только смотри береги его! Не могу я больше с тобой спорить, все-таки сердце не камень… Сердце, заметь!

Я, конечно, подхихикнула и убежала мастерить цепочку. Питер вприпрыжку понесся за мной, улыбаясь во весь рот, так что уголки губ чуть не сошлись вместе на затылке.

— Трейси, скажи, тебе правда нравится медальон? Правда-правда?

— Правда нравится. Я буду его всегда носить, даже в школе. Уговорю Дженни как-нибудь. Так хочется скорее всем в классе похвастаться! Сердце такое большое — наверное, кучу денег стоит.

— Если честно, не такое уж оно дорогое. Это ведь не настоящее золото. — Питер с тревогой заглянул мне в лицо.

— Это ты о чем? Конечно золото! — Я подняла медальон на ладони.

— Просто позолота. Дедушка его на ярмарке выиграл. Его надо все время начищать, а то позеленеет. Я специально для тебя начистил получше, чтобы блестело. Трейси, ты ведь не расстроилась, что это не настоящее золото?

Еще как расстроилась! У меня никогда раньше не было настоящих драгоценностей. И ни у кого из наших не было. У Адели есть красивые сережки-искорки в ушах, но это не настоящие бриллианты. А у Луиз и Жюстины Безвкусной-Литтлвуд — только дурацкие парные браслеты-фенечки.

Мне так хотелось, чтобы моему золотому медальону все завидовали! Если узнают, что это всего-навсего дешевый приз с ярмарки, меня же засмеют.

— Для меня, Питер, это все равно что чистое золото! — сказала я твердо и повесила медальон на шнурок.

Получилось недостаточно эффектно. Я пробралась в комнату Адель, пока та была в ванной, и порылась у нее в ящиках туалетного столика. Мне попалось как раз то, что надо, — белая ажурная блузка с продернутой по краю алой бархатной ленточкой. Наверное, надо было спросить разрешения… Но Адель все еще немножко злилась на меня за тот случай, когда я в ее черных туфлях на каблуке, изображая испанскую танцовщицу, слишком сильно топнула ногой и дурацкий каблук отвалился. Адель сказала, чтобы я не смела больше брать ее вещи.

Я же не хотела брать всю блузку, только ленточку, но почему-то у меня было такое чувство, что Адель все равно откажет. Я чуть-чуть потянула ленточку, и она вдруг осталась у меня в руке. Я скорее побежала к себе и повесила на нее медальон. Получилось очень классно. Ах, если бы это было настоящее золото!

— Трейси, тебе так идет! — восхитился Питер.

— Да уж, — ответила я и погладила сердечко.

— Значит, мы теперь влюбленные? — серьезно спросил Питер.