История третья: На склоне Немяна Тамаля

Иногда мальчик думал, как же советником мог стать такой молчаливый человек. Правда, когда в прошлый раз понадобился совет, он был получен…

— Иосиф, — вдруг, словно прочитав его мысли, окликнул Одихмантьев. — Как вы думаете, легко давать советы человеку, который их даже не слушает?

— Нет, — удивился Сиф и напрягся: это к нему относится, что ли?

— Вот. А его высочество то и дело требует от меня совета — именно в таком состоянии.

Сиф расслабился: значит, всё-таки не о нём советник говорит… Да и, собственно, чего бы это могло к нему относиться?! Нет, он не отказался бы получить совет… и желательно такой, чтобы подтверждал его, Сифово, решение… Но…

— И потом недоумевает, почему я молчу.

Сиф промычал что-то среднее между «угу» и «а-а», не зная, что тут сказать… перевёл взгляд на советника и замер, встретившись с ним глазами.

Цепкий взгляд приковал к себе, не давая отвернуться. Зрачки на фоне тёмной-тёмной карей радужки были почти не видны. Глаза прикрыты веками, словно бы устало, но взгляд уставшим не был — совсем.

Сифу стало не по себе: совета уже не хотелось, встать и уйти было бы невежливо, а Одихмантьев молчал и глядел.

В дверь вежливо постучали. Сиф подпрыгнул, заслышав родной голос командира:

— Сиф у вас, Аркадий Ахматович?

Но опередив Сифа, Одихмантьев отозвался:

— Мы сейчас, — и вновь поглядел на мальчика, беспокойно трущего по давней привычке колено в месте старого шрама.

Сиф съёжился и взглянул на советника исподлобья в лучших традициях маленького Индейца.

— Я просто вот что хотел сказать, Иосиф, — медленно, очень неторопливо произнёс Одихмантьев. — Я хотел вам дать один совет — но не буду, потому что вы и так всё прекрасно знаете, вот только слушать не хотите — даже себя.

— А что за совет? — воинственно спросил Сиф.

— Вы и сами себе его можете дать.

— Я много чего могу себе насоветовать!

— Не сомневаюсь. Вы вообще молодой человек вдумчивый. Хотя для дипломатии слишком резки и любите чужие инструкции.

— Чужие инструкции? — не выдержав, фыркнул Сиф. О своём послушании он был гораздо более низкого мнения. «Инструкции для Индейца существуют, чтобы было, чего нарушать», как говорил, хоть и преувеличивая, в своё время Крот.

Ну, или это Сифу только снилось однажды, что он так говорил? Фраза всплыла в памяти вместе с неприязнью к Кроту.

— Да. Вы воспитаны в армии и привыкли, что командование за вас всё решает. Слишком прямы. По-армейски. Не понимаю я надежды Иосифа — Кирилловича — приобщить вас к дипломатии.

— А он надеется?

Одихмантьев чуть улыбнулся:

— Вы этого не слышали.

Сиф нахмурился:

— А зачем вы тогда это сказали?

Улыбка на мгновенье стала шире:

— Что и, как говорят математики, требовалось доказать. А что, вам не нравится, что вы получили какую-то информацию, касающуюся вас?

— Во-первых, — чувствуя, как медленно вскипает, и шаг за шагом поддаваясь этому, произнёс Сиф сипло, — я не хочу, чтобы за меня кто-то решал, чем я заниматься буду. Во-вторых, всё равно никуда не брошу командира. А в-третьих — я не люблю, когда мне кто-то вот так, за спиной у человека, сообщают, что он думает. Захочет — сам скажет.

— Так… давайте по пунктам. Второе — означает, что командир ваш сам будет решать, что с вами будет?

— Это я решил, что я с ним буду.

— Он это знает?

— Конечно. Он же мой командир!

— Он этим может… воспользоваться?

Сиф пожал плечами: может, наверное. Убивать Одихмантьева расхотелось, больно странные вопросы тот задавал.

— И… Как вы к этому отнесётесь?

— Навкаже, он же командир! — искренне удивился Сиф.

— И как это сочетается с озвученным вами первым пунктом?

— Но он же командир!

— И приказы не обсуждаются, да?

— А смысл их обсуждать… Всё равно же выполнишь. А ему виднее.

Одихмантьев вдруг рассмеялся. Смеялся он странно, хрипло, словно ему это было непривычно, и Сиф обиженно вскинул голову: чего он такого смешного сказал?

Отсмеявшись, Аркадий Ахматович покачал головой:

— Я об этом и говорю. Вы со скольки лет в армии?

— С девяти…

— Оно и видно… Ладно, вас ваш командир ждёт.

Сиф поспешно вскочил, и только у двери его нагнал негромкий голос вновь ставшего по своему обычаю задумчивым и самую капельку сонным Одихмантьева:

— А совет всё-таки дам: подумайте, не навредите ли вы своему товарищу, если ничем ему помочь не можете…

— Что значит «не могу»?! — развернулся на пятках возмущённый Сиф, но наткнулся на сонный взгляд Одихмантьева, вспомнил начало разговора… и опустил глаза.

Одихмантьев не ответил, храня молчание, как статуя то ли Будды, то ли какого-то степного божка.

Сиф неуверенно коснулся дверной ручки, ещё помедлил… Но воцарившаяся тишина, по-видимому, означала конец разговора. Мальчик вышел, аккуратно придержав дверь за собой, чтобы не хлопнула на сквозняке.

— Долго ты, — выпрямился Заболотин, который, оказывается, ждал его в коридоре, подпирая плечом стену. Задумчивый Сиф неопределённо пожал плечами. Рассказывать о разговоре с Одихмантьевым не хотелось, даже командиру.

Заболотин, впрочем, и не спросил, только кивнул:

— Пошли, у меня к тебе есть просьба.

— Какая?

— Ты… перестань шугаться от князя, ладно? Он переживает.