История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

командою на винный и мытный дворы, в коммисаріат и на барки, приказав, по вступленіи непріятеля в Москву, жечь казенные и частные запасы (²⁷). Безпорядок, господствовавшій в городе, был причиною новых пожаров: и свои и чужіе, грабили и поджигали дома, ходили по чердакам и подвалам со свечами, факелами, зажженною лучиною, раскладывали на дворах болыпіе костры для варенія пищи. Случалось и то, что Москвичи с умыслом жгли свои домы (²⁸). Но из этого еще не следует, чтобы пожар Москвы был преднамеренным подвигом ея жителей. Стольже нелепо приписывать его исключительно Наполеону и Французами Напротив того, Наполеон приказывал тушить огонь и перестал заботиться о том только тогда, когда все его усилія оказались напрасны. В эпоху нашествія Французов, Русскіе, видя гибель мирпых граждан, поруганіе своих жен и дочерей, грабеж и оскверненіе Божіих храмов, обвиняли непріятелей в разрушеніи священной для нас первопрестольной столицы. Вся Россія, движимая местыо, ополчилась как один человек. Война сделалась народною. Непріятель нолагал, что потеря Москвы носелит в Русских страх, уныніе, наклонность к миру, и вместо того встретил твердость духа и готовность ко всевозможным жертвам. Потеряв Москву, мы уже не опасались никакой потери; для нас только теперь начиналась война! (^2а).

Известіе о занятіи непріятелем Москвы впервые достигло Петербурга чрез какого-то помещика, которому однакоже никто не хотел верить. Вслед за тем Государь получил от графа Растопчина, чрез Ярославль, следующее донесеніе:

„Адъютант князя Кутузова иривез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров, для сопровожденія арміи на рязанскую дорогу. Он говорить, что с сожаленіем оставляет Москву. Государь! Поступок Кутузова решает жребій столицы и Вашей Имперіи. Россія содрогнется, узнав об уступленіи города, где сосредоточивается величіе Россіи, где прах ваших предковъ.

„Я последую за арміею. Я все вывез: мне остается плакать об участи моего Отечества" (³⁰).

Император Александр, получив сіе донесете, послал генерал-адъютанта князя Волконскаго (Петра Михаил.) в армію, с следующим рескриптом к фельдмаршалу:

„Князь Миханл Иларіонович! С 29-го августа не имею Я никаких донесеній от вас. Между тем, от 1-го сентября, получил Я чрез Ярославль от московскаго главнокомандующаго печальное извещеніе, что вы решились с арміею оставить Моевку. Вы сами можете вообразить действіе, какое произвело сіе известіе, a молчаніе ваше усугублять Мое удивленіе. Я отправляю с сим генерал-адъютанта князя Волконскаго, дабы узнать от вас о положеніи арміи и о побудивших вас причинах к столь несчастной решимости.

„7-го сентября 1812 года" (^ЗІ).

Два дня спустя, 9-го сентября, прибыл в Петербурга присланный к Государю Кутузовым, с донесеніем о потере Москвы, нолковник Мишо. Император Александр, тогда находившійся на Каменном острову, услышав скорбную весть, сказал: „Само Провиденіе требует от нас великих жертв, особенно от меня. Покоряюсь, его воле, но скажите: что говорили войска, оставляя без выстрела мою древнюю столицу. Не заметили-ли вы упадка в их духе?"—„Позволите-ли мне, как солдату, говорить Вашему Величеству откровенно?" — „Я всегда требую искренности, но теперь прошу вас: не скрывайте от меня ничего, скажите мне чистосердечно всю истину."—„Государь! признаюсь, я оставил армію, от Кутузова до последняго солдата, в неописанном страхе...."—„Что выговорите? Неужели мои Русскіе сокрушены несчастіем?" — „Нет, Государь, онн только боятся, чтобы Вы, по доброте Вашего серца, не заключили мира, они горят желаніем сразиться и доказать Вам свою преданность !"

Государь, потренав Мишо но плечу, сказал: „Вы облегчили мое сердце; вы меня успокоили. Возвратитесь в армію, говорите моим верноподданным, везде где вы будете проезжать, что если у меня не останется ни одного солдата, я созову мое верное дворянство и добрых поселяп, буду сам предводительствовать ими и подвину все средства моей Имперіи. Россія представляет мпе более снособов, чем полагает непріятель. Но если судьбою и Промыслом Вожіим предназначено роду моему пе царствовать более на престоле моих предков, то, истощив все усилія, я отрощу себе бороду до сих пор, — (показывая рукою на грудь свою)—и лучше соглашусь питаться хлебомъв недрах Сибири, нежели подписать стыд моего отечества и добрых моих подданных, ножертвованія коих умею ценить. Провиденіе иснытывает нас; будем надеяться, что оно нас не оставить." При сих словах, Император, крепко пожав руку посланнаго, продолжал: „Не забудьте, что я вам теперь говорю ; может-быть настанет время, когда мы вспомним о том с удовольетвіем : Наполеон или я, я или онъ—но вместе мы не можемъ царствовать. Я узнал его; он более не обманет меня." — „Государь ! — отвечал Мишо—Ваше Величество подписываете в сію минуту славу Вашего народа и спасеніе Европы."—„Да исполнится предсказаніе ваше, сказал Александръ—подите отдыхать и будьте готовы возвратиться в армію" (³²).