История церкви, рассказанная просто и понятно

Отвергнутые тринитарные схемы

Продвинуться в осмыслении доктрины Троицы можно, если понять, чем она не является. Ранняя Церковь, как правило, верила, что Троица – это тайна, которую нужно чтить, а вовсе не простая загадка, которую способен разрешить некий логический экзерсис.

Два подхода стремились защитить идею единого Бога, верховного владыки, но отрицали, что в христианской истории хоть сколь-либо важны Отец, Сын и Святой Дух. Таких теоретиков называли сторонниками монархианства. Одним из течений в монархианстве был модализм. В нем Отец, Сын и Дух Святой виделись как формы или роли, которые Бог принимал в следующие друг за другом периоды времени, словно актер, что воплощает облик разных персонажей в последовательных актах драмы. Влиятельные богословы II столетия выступили против модализма. Он не мог объяснить взаимодействие Отца, Сына и Духа Святого, изображенное в Новом Завете (обратите внимание на сцену крещения Иисуса). Кроме того, истинный Бог за масками Отца, Сына и Святого Духа остается нераскрытым. И Церковь совершенно отвергла модализм.

Второе течение в монархианстве, субординационизм, оказалось гораздо более сложным. Этот подход изображал истинного и властного правящего Бога, которому помогали меньшие божества, обладавшие не столь великим могуществом и рангом. Отец был совершенным Богом, а Сын и Дух Святой – меньшими божествами. В 325 году знаменитый Никейский Собор отверг субординационистское богословие Ария. Спор продолжался еще полвека, пока вердикт Собора не был единодушно принят Церковью. И модализм, и субординационизм отвергнуты в христианском догмате о Троице.

Центром самого проблемного спора на Востоке была Александрия, где Арий, пастырь влиятельной церкви в квартале Баукалис, вступил в конфликт с Александром, епископом города. Примерно в 318 году Арий открыто бросил вызов духовным наставникам в Александрии и заявил, что Слово (Логос), принявшее плоть в Иисусе Христе (Ин 1:14), было меньшим божеством, имевшим иную природу, нежели Бог Отец. Сын не вечен и не всемогущ. То, что христиане называли Христа Богом, для Ария вовсе не означало, что Христос был божеством – разве что в приблизительном смысле. Он был не вечным и неизменным Создателем, а меньшей сущностью, причем сотворенной – первой сотворенной, величайшей, но тем не менее он сам был сотворен. В послании Евсевию, епископу Никомедии, имперской столицы, Арий объяснял свои взгляды так: «Сын имел начало, но… Бог безначален».

Такое учение пришлось по душе многим бывшим язычникам: оно столь напоминало религию их юности! Тот же гностицизм учил, что есть один верховный Бог, пребывающий в одиночестве, и множество меньших существ, которые исполняют дела Божьи и перемещаются между небом и землей. Обращенным язычникам было трудно понять христианскую веру в то, что Сын Божий, Слово, существовал прежде всех век и что он един с Отцом. Арий облегчил понимание христианства. Казалось разумнее думать о Христе как о некоем божественном герое – более великом, нежели обычный человек, но стоявшем ниже вечного Бога. Так возникли вопросы о точном статусе Христа как божественного существа и о единстве идеи Бога. Если Сын обладал иной природой, нежели Отец, значит, есть по меньшей мере два Бога. Арий утверждал, что Отец – это истинный великий Бог, а Сын – меньшее божество.