История церкви, рассказанная просто и понятно

McGrath, Alister E. “I Believe”: Exploring the Apostles’ Creed. Downers Grove, IL: InterVarsity, 1998.

Van Harn, Roger E., ed. Exploring and Proclaiming the Apostles’ Creed. Grand Rapids: Eerdmans, 2004.

Young, Frances M. The Making of the Creeds. London: SCM Press, 1991.

11. Иммануил! Христос в символах веры

На склонах горы Хермон Иисус однажды спросил учеников: «За кого люди почитают Меня?» Те сказали, что большинство связывает его с пророками Израиля. Тогда он спросил их снова: «А вы за кого почитаете Меня?» Петр ответил: «Ты – Христос, Сын Бога живого».

Люди давали тысячи ответов на вопрос Иисуса. Иные говорят: «Он необычный иудейский раввин, проповедующий царство любви». Другие отвечают: «Нет, он революционер, чья главная цель – сбросить тираническое иго Рима». Третьи все еще уверяют: «Он – обманутый мечтатель, стремившийся к тому, чтобы Бог вошел в историю и установил на земле справедливость».

Какими бы ни были взгляды людей, Церковь на протяжении столетий вместе с Петром исповедовала Иисуса Христа Мессией, Сыном Бога живого. Он – не просто предмет для христианского изучения; он – нечто большее, он – объект богослужения христиан. Теологи называют эту тайну воплощением Бога. Гимнографы восхваляют достоинства «Иммануила»: это имя означает «С нами Бог».

В эру имперской Церкви, когда императоры торопили пастырей сформулировать Символ, точно выражавший христианскую веру, Церковь начала говорить о Богочеловеке. В 451 году общий Собор в Халкидоне, бывшем недалеко от Константинополя, утвердил, что Иисус Христос был «совершенный по Божеству и совершенный по человечеству, истинный Бог и истинный Человек… познаваемый в двух природах неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно… свойства каждой из двух природ соединяются в одном лице…»

Большинство христиан в Римско-Католической Церкви, Восточной Православной Церкви и протестантских церквях по сей день считает эту формулировку ортодоксальной христианской верой. К сожалению, так не считают некоторые христиане в Египте, Сирии и Индии. Причины их несогласия лежат в попытках V века ясно говорить о явлении Христа и обо всем, что с ним свершилось. Но как возникли формулировки классической доктрины о воплощении? Что оно означает?

И Слово стало плотью

Эту область богословия мы называем христологией, ведь в ней поставлен вопрос: «Кем был Иисус Христос?» Как были связаны божественная и человеческая жизни в этой уникальной личности, Спасителе христиан?

Само существование этого вопроса неимоверно важно для жизни Церкви. Насколько мне известно, в исламе нет мухаммедологии, а в буддизме нет буддологии. Спор в истории христианства – это памятник, и причина его появления – уникальность того Единого, кого христиане называют Сыном Божьим.

Имперская эра не создала вопрос о воплощении – в ней просто велись о нем споры. Тайна Богочеловека была главной в христианском богослужении еще до того, как заняла центральное место в христианском мышлении. «Глубинный инстинкт, – однажды сказал выпускникам Кембриджа Джон Уэйл, – всегда говорил Церкви о том, что в нашем ораторском искусстве самое безопасное в касательстве тайны Христа – это восхваление. Живая Церковь – это поющая Церковь, это Церковь, совершающая служение, а не школа, в которой все как один держатся правильных доктрин».

Уэйл имел в виду то, что в самых драгоценных гимнах Церкви Христос всегда представал как объект почитания. Бьющийся пульс христианской жизни мы найдем не в церковном вероучении, но в церковной музыке.

Впрочем, религиозному познанию еще предстоит немалая задача, поскольку Бог во плоти – это не просто христианское чувство, это реальность христиан. Апостолы говорили об «образе Бога невидимого», о «Слове, ставшем плотью», и об «Агнце, закланном от создания мира». Во II и III веках верующие отвергли учение эбионитов и гностицизм, ибо те были слишком сильным искажением этой истины.

В IV и V веках споры о смысле воплощения не были нацелены на объяснение Христа. Эти христиане знали, что к Иисусу Христу неприменимы любые объяснения, поскольку он не вмещается ни в одну категорию. Он уникален. Великое достоинство символов веры в том, что они оставили тайну в неприкосновенности.

Впрочем, неудивительно, что человеческий разум восстает против символов веры из Никеи и Халкидона. Подобную реакцию видел любой профессор, пытавшийся устроить христологические споры на лекции для семинаристов-первокурсников. Но, как некогда указал Чарльз Уильямс, это восстание «несозревшей впечатлительности». Оно естественно.