История Церкви. Вторая ступень. История

По сути, владыка Сергий приравнивал кризисного менеджера или временного управляющего к постоянному директору фирмы, выбранному на собрании акционеров, или подменного учителя – к классному руководителю. Знаток церковных канонов, мастер компромиссов и один из самых умных иерархов того времени, заместитель Патриаршего Местоблюстителя был вынужден занять столь слабую позицию, поскольку полагал, что тем самым сохраняет Русскую Церковь от полного уничтожения.

До июля 1927 года официальное признание советской власти получили лишь обновленцы; «тихоновская» же Церковь, по мнению большевиков, должна быть уничтожена. Начальник VI отдела ОГПУ Евгений Тучков, выполняя распоряжения Ленина и Троцкого, старался, с одной стороны, расколоть православных, с другой – найти иерарха, который бы согласился дать советской власти возможность влиять на кадровую политику в Церкви, то есть фактически провести новую реформу, похожую на детище Петра I. Существует очень популярный исторический анекдот о том, как Евгений Тучков предлагал митрополиту Кириллу (Смирнову) стать Патриаршим Местоблюстителем. Перед тем как митрополит Сергий стал заместителем Местоблюстителя, его роль Тучков предлагал тем архиереям, имена которых стояли в завещании Св. Патриарха, то есть митрополитам Агафангелу и Кириллу. (…) Последний дал согласие на занятие этой должности, но не принял предложенного условия. «Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь», – сказал Тучков. «Если он будет виновен в каком-либо церковном преступлении, да. В противном случае я скажу: „Брат, я ничего не имею против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это сделать“». «Нет, не так. Вы должны сделать вид, что делаете это сами, и найти соответствующее обвинение». Владыка Кирилл отказался. Говорят, он ответил: «Евгений Александрович! Вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь»[175].

Почему же митрополит Сергий в 1927 году в своей знаменитой «Декларации» пошел на условия советских властей? Мы скажем об этом чуть ниже, а пока посмотрим на сам текст этого документа.

Митрополит Московский и Коломенский Сергий.

Фото первой пол. XX в.

«Декларация» не содержит ничего революционного с точки зрения христианства. Митрополит Сергий благодарит советское правительство за позволение создать Синод, то есть административную управленческую структуру, фактически подчинявшуюся Первоиерарху (в отличие от дореволюционного Синода как государственного органа, Синод при митрополите Сергии и его преемниках – это орган, помогающий Патриарху управлять Церковью. Создание Синода означало хотя бы какую-то легализацию Церкви); говорит о том, что верующие должны быть лояльными по отношению к власти. В документе осуждается политическая деятельность иерархов РПЦЗ (Русской Православной Церкви за границей), а также содержится обращенное к заграничному духовенству требование «дать письменное обязательство в полной лояльности к cоветскому правительству во всей своей общественной деятельности»[176]. В конце послания митрополит Сергий выражает надежду на скорый созыв второго Поместного Собора, на котором могли бы быть решены текущие церковные вопросы.

Одним из самых проблемных отрывков во всей «Декларации» можно считать написанную или подписанную (Евгений Тучков вполне мог вносить целые абзацы в этот документ) митрополитом Сергием фразу о полной солидарности с «радостями и печалями» гражданской родины:

«Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи (выделено мной. – А.З.). Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха, но и по совести», как учил нас апостол (см.: Рим. 13: 5)…»

Высказывание это выглядит особенно странно с учетом неутихавших гонений. Это понимал и сам заместитель Патриаршего Местоблюстителя. Он просил критиков слова о «радостях и неудачах» относить к Родине, а не к Советскому Союзу. Действительно, теоретически митрополит Сергий был прав, но в той критической ситуации, в которой оказалась Русская Церковь, мало кто обращал внимание на теорию.