История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина

Воодушевленные успехами контрреформации и поддержкой короля, которого поляки сравнивали с Филиппом II Испанским (без особых, впрочем, оснований), католические иерархи Польши поставили перед собой задачу обратить православное население юго-восточных провинций, попавшее в результате Люблинской унии под власть Польши, в католическую веру. Польские епископы считали себя людьми более высокой культуры и принадлежали к церкви правящего класса; наивные и невежественные православные священники не могли, конечно, сравниться в мудрости и преданности с дисциплинированными солдатами Игнатия Лойолы. Католическая церковь была также и церковью польских землевладельцев, но ни умелая пропаганда, ни мощь всей ее организации не смогли преодолеть упорства недоверчивых украинских крестьян.

В середине XVI в. православная церковь Русско-Литовского великого княжества находилась в совершеннейшем упадке. Она сосредоточила в своих руках крупные богатства, а некоторые монастыри владели обширными землями. Буйные и распущенные дворяне, используя влияние своих семей, приобретали целые епархии и аббатства. Типичным представителем этого класса стал епископ Луцкий Иона Борзобогатый («очень богатый»), который штурмом брал монастыри, пуская в ход артиллерию, и закрывал церкви до тех пор, пока не получал взятку. Не лучшим оказался и его преемник Кирилл Терлецкий, которого судили за убийство, изнасилование и разбой. Константинопольский патриарх отстранил от должности одного из киевских митрополитов за двоеженство. Многие представители высших слоев церкви, хотя и не совершали преступлений, проводили жизнь в кутежах и пьянках. Простые священники полностью зависели от своих помещиков, и если последние были католиками, а паства состояла из одних крестьян, то их положение оставалось очень тяжелым.

В многих случаях господин просто закрывал храмы или монастыри, расположенные на его земле, и забирал себе все их добро. При таких условиях положение сельского духовенства сделалось совершенно невыносимым. Только самые «последние из последних», голодные и невежественные, становились православными священниками, а в народе ходила поговорка, что «православного попа чаще встретишь в таверне, чем в храме».

Греческая православная церковь стала религией холопов, то есть крестьян, и дворяне русского происхождения, принявшие польский образ жизни и католичество, стыдились своей старой веры. Среди дворянства число приверженцев православия с каждым годом уменьшалось. Бывали, конечно, и исключения, но совсем немногочисленные. Православным остался литовский гетман Григорий Ходкевич; верность прежней вере сохранил и знаменитый на всю Польшу князь Константин Острожский. Он был одним из самых выдающихся и активных членов православной церкви и основал единственное в стране православное училище в городе Острог, где в 1580 г. была напечатана Библия на славянском языке. Но даже в древних семьях самой благородной генеалогии, где приверженность православию являлась освященной временем традицией (например, в сильной и богатой семье Вишневецких), в начале XVII в. молодежь начала обращаться в католичество. Иеремия Вишневецкий стал одним из самых непримиримых врагов православия; дочь Константина Острожского превратилась в ярую католичку и разрушила все, что создал отец. Песнь Мелетия Смотрицкого «Плач православной церкви», написанная по случаю смерти старого князя Константина, напоминает один из ирландских плачей XVIII в. о потерянной славе католических англо-кельтских лордов, хотя обилие цветистых восточных метафор лишает песнь очарования, присущего ирландскому произведению: «Где же дом князей острожских, откуда исходил свет древней веры? Где же другие сокровища этой короны, бесценные сапфиры и драгоценные алмазы, и вся слава великих княжеских русских домов?» После этого Мелетий перечислил имена наследников русских князей, которые отринули веру своих отцов, — это князья Вишневецкие, Слуцкие, Сангушко, Чарторыйские, Масальские и многие другие.

Молодое поколение русско-литовской аристократии и шляхты обращалось в католическую веру во время обучения в иезуитских школах, которые открывались по всей Литве, Подолии, Волыни и в западнорусских землях со времен Стефана Батория. Недостойный образ жизни верховных иерархов православной церкви, невежество и моральная деградация простых священников резко контрастировали с пропагандой духовного возрождения и строгой дисциплиной Римско-католической церкви во времена контрреформации. Сравнение было не в пользу православной церкви, и это оказало сильное влияние на умы нового поколения аристократов. Однако иезуитская пропаганда не оказала никакого воздействия на крестьян, казаков и городских ремесленников, поскольку она осуществлялась в школах и печатных изданиях.