История усталости от Средневековья до наших дней

Прежде всего надо сказать о преобладании некоторых особенностей: вокруг бойца все разворочено, он постоянно совершает переходы по пересеченной местности, порой теряет ориентиры во время движения и «целыми часами в лабиринте окопов»1524 ищет их; далее – страх до изнеможения; необходимость ползти, «казаться невидимым», новая тактика ведения боя, не похожая на традиционную атаку «плечом к плечу»1525, и новые, ранее не известные ранения – «руки расцарапаны, коленки стерты в кровь, локти разбиты»1526. Бесконечно разнообразные испытания, прежде всего для тела, длительные интенсивные усилия или длительная неподвижность, невозможность сменить одежду, еда всухомятку, сырость, «„траншейная стопа“… – следствие ужасных условий, в которых вынуждены были жить солдаты; „траншейная стопа“ может привести к гангрене»1527; отсутствие отдыха, постоянные сигналы тревоги:

Хроническое недосыпание изнуряет солдат. Сбой биологических ритмов – в окопах по ночам идет напряженная жизнь – и невозможность чередования фаз сна и бодрствования усиливают усталость1528.

Наконец, нельзя не сказать о продолжительных обстрелах и их «изматывающем» действии, о котором постоянно говорили солдаты: «Это смертельное напряжение. <…> Ноги подкашиваются, руки трясутся. <…> У нас больше нет мышц»1529. Следствие обстрелов также – «нервные» явления, пока недооцененные, но благоразумно включенные в 1916 году в «Иллюстрированный медицинский словарь войны Larousse» (Larousse médical illustré de guerre): «шоковые эмоции» от «взрывов», способные вызвать не только «ступор», но и «ажитацию, сопровождаемую галлюцинаторным бредом»1530. Упоминания об этом можно найти в отчетах врачей или офицеров, часто с недоверием относившихся к подобному:

За несколько мгновений свидетель принимает вид крайне усталого человека; он бледнеет, впадает в сонливость и теряет силы. У него болит голова, он характерным образом теряет дар речи и выглядит идиотом1531.

Новизна здесь обусловлена не только фактами, но и их анализом и последствиями, а также в высшей степени точным резонансом: буквально все вспоминали о соединении физических страданий с психологическими, и их общую интенсивность нельзя было ни с чем сравнить. Примеров усталости много, она становится главным явлением, обновляя сферы интересов: «Нужна была война, тяжкий ратный труд, чтобы проблема [усталости] была поставлена остро и решительно и чтобы была осознана необходимость ее немедленного решения»1532. Сказывается влияние сражений и их крайняя затратность, влияние военных заводов и стоящих перед ними трудных и неотложных задач. Больше невозможно не замечать такие прежде игнорируемые моменты, как обострение психологического взгляда, признание наличия «поврежденных нервных центров»1533, обретение нового смысла выражениями «тоска», «бездна», «депрессия» – эти новые слова более четко обозначают частную, интимную сферу, непреодолимую апатию, слабость. Часто вспоминаются также связанные с усталостью смутные страхи, еще больше соединяющие физическую и «ментальную» стороны, вырывание из частной сферы, квазиампутация себя: «Наше сознание было настолько спутано, что нам отказывало воображение, ничто не могло нас испугать»1534. Вот слова Андре Пезара о Мёз-Аргонском наступлении: «Те, кто размышляет… будут уничтожены»1535. А вот слова Габриеля Шевалье, сосредоточившегося на особом упадке сил, при котором думать было невозможно: