История усталости от Средневековья до наших дней

Невозможно, наконец, игнорировать эффекты, производимые увеличением психического пространства как такового в современных западных обществах, воздействие более индивидуализированной экономики и более развитой демократии и, как следствие, вероятную уязвимость. С ростом потребления и постулированием благополучия, с расширением рынка услуг, с укреплением уверенности в своей частной жизни, с распространением этой уверенности в западных обществах, с легитимацией для каждого человека возможности выбирать и даже чего-то желать все меняется. Взять хотя бы «мир интернета»: он благоприятствует установлению горизонтальных связей, что позволяет «потребителю точнее определять стандарты своих предпочтений»1518. Сюда же следует отнести постоянно укрепляющуюся демократию, на основе которой создается равенство «без ограничений и без разрывов социальной ткани»1519. Наконец, появляется новая социальная и профессиональная логика: сфера услуг, цифровые технологии, способы производства изменили производственные единицы. В последние десятилетия XX века на смену крупным промышленным комплексам, где трудятся большие группы рабочих, пришло множество небольших рабочих ячеек, способствующих как дистанцированию работников друг от друга, так и появлению чувства независимости и автономии:

Каждый чувствует себя более изолированным или замкнутым в узких группах и в то же время, подвергаясь беспрецедентному давлению, ощущает большую ответственность за себя, к тому же формы управления трудовым договором со своей стороны подчеркивают обособленность связи между каждым наемным работником и предприятием1520.

Последствия этого глубже, чем может показаться: непризнание какого бы то ни было главенства, отказ от посягательств на личность, постоянная тревога по поводу «травли» (harcèlement) – это слово появилось в 1980‐х годах и само по себе показательно. Демократические общества более устойчивы к влиянию и авторитету, они не принимают зависимость и подчинение. Усталость в них возникает из‐за новых угроз: ощущения потери личной целостности, принадлежности себе, невозможности самореализации; раздражение нарастает и превращается в банальную усталость. То, что выходит за рамки привычной деятельности, вторгается в повседневную жизнь, непременно сталкивается с нашими меняющимися требованиями, и так происходит постоянно. Это может вызвать появление небывалой динамики: не психическая сторона жизни будет нарушаться под влиянием физической, но физическая сторона будет нарушена и истощена под влиянием психологии.

Никогда еще усталость не проникала так глубоко в повседневную жизнь, которую без нее теперь нельзя даже вообразить.

ГЛАВА 25. ОТКРЫТИЕ ПСИХИКИ

Первая мировая война, ее крупномасштабные разрушения, принесенные ею тяжелые и впервые оцененные количественно травмы привели к появлению чрезвычайной усталости, незнакомых прежде ее форм. Это произвело революцию в исследованиях усталости: ее причины стали разнообразнее, следствия – глубже. Появилось небывалое поле для экспериментов: стали по-другому исследоваться даже ситуации на работе. Возникли новые виды усталости, взгляд на нее изменился: как никогда прежде стало учитываться влияние войны на личность в комплексе, целиком.

Начиная с 1930‐х ситуация полностью изменилась в связи с революцией в технике, преобразившей пространство и время: появились автомобили, самолеты, фрахт. Множились исследования поведения, проводились опросы о бессоннице и отклонениях, вызванных слишком долго поддерживаемым вниманием. Физическая усталость уступает место психической, которая приобретает небывалое значение, переход от органики к психике ускоряется и усложняется, и иногда наблюдается движение в обратную сторону.

Окопы, «пересечение порога»

Солдаты Первой мировой войны пережили такой опыт усталости, который ни с чем нельзя сравнить. Во всех воспоминаниях и оценках звучит мысль о чем-то запредельном и его преодолении: «пересечение порога»1521; «беспрецедентный для западной военной деятельности телесный и душевный опыт»1522; «потрясающий сознание кошмар»1523. В контекст эпохи вписывается неслыханная «крайность»: она встречается во множестве свидетельств, в которых обстоятельства описываются все более подробно, встречаются и отсылки к внутренним переживаниям; усталость больше чем когда-либо оказывается не только «наблюдаемой», но и «ощущаемой».