История усталости от Средневековья до наших дней

Золя вдохновили конфликты времени: хроника насилия в связи с длительностью рабочего дня и уровнем заработной платы1167. Среди прочих можно привести пример Мюлуза, где за несколько дней до начала войны 1870 года толпа из двухсот или трехсот забастовщиков заполонила долину Мазво и требовала повышения заработной платы и сокращения продолжительности рабочего дня, полностью заблокировав какую-либо деятельность. Для восстановления порядка были присланы две роты солдат, и вечером того же дня была объявлена война. Это «было для забастовщиков как холодный душ. Они моментально разошлись, а солдаты надели ранцы и отправились на смерть в Сульц-су-Форе»1168. Еще примеры – события в Анзене и особенно в Деказвиле, где в январе 1886 года «низы» потребовали установить фиксированное жалованье 5 франков в день для шахтеров, крепильщиков и забойщиков и 3,75 франка в день для подсобных рабочих, а также сократить до восьми часов продолжительность рабочего дня «из‐за плохого воздуха и пожаров в шахтах». Это вызвало агрессивную забастовку: в ответ на повторный отказ руководства выполнить требования бастующих две тысячи человек захватили контору, выбросили в окно заместителя директора Жюля Ватрена, которого прикончила толпа, как только он упал на землю1169. Иллюстрацией к холодному возбуждению мятежников служит комментарий журнала «Социалист» (Le Socialiste): «Победа – кровь пролилась, и в отличие от всех предыдущих забастовок на шахтах, пролилась кровь хозяев, капиталистов»1170. Такова неумолимая логика эффективности, сила которой во второй половине XIX века становится обыденностью и в которой мешаются лихорадочное желание производить больше, протесты, изнурение.

Физиологическая логика

Как бы там ни было, нельзя игнорировать получающие все большее распространение исследования и оценки. Помимо реакции рабочих, холодному стремлению к получению «прибавочной стоимости» противостоит нарастающий контроль и объективация.

Изобретаются инструменты для расчетов, проводятся эксперименты, появляются все новые численные результаты, и усталость тем самым превращается в новое пространство для прикладной науки, становится огромным полем для исследований, в данном случае исключительно органических, способствуя контролю и точности, включая в работу механиков и врачей. Усталость становится вещью в себе, сферой экспериментов и выводов. В конце XIX века существование и проявления усталости изучаются средствами науки, что подтверждает растущее внимание к ней, ее значение для культуры и общественной жизни. Это уже не единственное исследование рационального использования жестов, возможно изобретенного промышленной механикой1171, или экономии топлива, поскольку энергетика смогла ее количественно оценить1172, но изучение признаков усталости как таковой и способа их объективации; иначе говоря, создание того, что Энсон Рабинбах может назвать «наукой об утомлении»1173.

В качестве примера можно привести «эргограф» Анджело Моссо, появившийся в 1890‐х годах. Это совершенно новый прибор, хотя он и продолжает проводившиеся в предыдущем веке исследования предварительно отделенной и возбужденной мышцы лягушки, для того чтобы оценить сопротивляемость и реакции1174. Он более сложен, он ближе к жизни, теснее связан с человеческим поведением и при этом касается всего одной мышцы – сгибателя среднего пальца. Задача прибора состоит в том, чтобы записать на угольном барабане, согласно хорошо изученной методике, как ведет себя эта мышца при регулярном подъеме веса. Полученные кривые сообщают данные о силах и о происходящих изменениях, об этапах выполнения задачи и о последствиях: «постепенно наступающая усталость» влечет за собой ослабление кривой, «окончательная усталость» приводит к полному исчезновению этой кривой: «когда испытуемый устал, он больше не может поднимать груз, несмотря на все усилия»1175. Этот опыт стал каноническим, впервые позволившим количественно оценить усталость в соответствии с колебаниями графика.

Утверждая, что его изобретение представляет собой абсолютное новшество, Моссо продолжает наблюдения и утверждает даже, что разработал «законы изнурения»1176. Это новый и важнейший термин. Для начала – индивидуальный профиль графика упадка сил:

Одни люди падают внезапно, другие постепенно, третьи сопротивляются, после того как быстро согнутся. <…> Таким образом, эргограф дает нам описание одного из самых интимных, скрытых и в то же время характерных фактов нашей индивидуальности: то, как мы устаем, является нашей постоянной и особой чертой1177.

Отныне наступающая усталость и то, как она захватывает организм и проникает в мышцы и плоть, становятся индивидуальной чертой.