История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

Царевич распускал слухи о полученном будто бы им письме из Петербурга, в котором император Александр утверждает его царем Грузии; что объявление, сделанное Кноррингом, самопроизвольно и противно желанию императора; что с воцарением своим будет мстить тем, кто ему теперь не повинуется, и что, наконец, лезгины напали на русские войска, многих перебили, а еще более увели в плен. Из одной крайности Давид бросился в другую: из приверженца России, каким был вначале, он стал теперь непримиримым врагом каждого русского. Он клеветал на Кнорринга за то, что тот удалил его от управления; клеветал на Лазарева, что тот разорил и ограбил всю Грузию, что он пошел к Эривани[526] взбунтовать турок, персиян и лезгин.

Давид жаловался на Лазарева, что он отнимает имения. Лазарев на запрос Кнорринга отвечал, что это делает грузинское правительство, отбирая у тех, которым раздал Давид самопроизвольно, и возвращает тем, которые имеют от покойного царя грамоты на право владения ими.

Давид все еще рассчитывал на возможность попасть в состав временного правительства. «Спите или что вам сделалось, что не стараетесь? – спрашивал он Николая Оникова, бывшего в Петербурге при царевичах. – Кнорринг прибыл сюда и отрешил меня от всех дел, а Лазарев, выбрав четырех плутов, определил в грузинское правительство. Дела все они отправляют, а я ни в какое не вмешиваюсь… Игнатий (князь Туманов) как может управлять Грузией)?»

Волнуя народ ложными разглашениями, царевич Давид уверял всех, что Лазарев имеет, но скрывает повеление императора Александра, опровергающее манифест покойного императора Павла. Легковерный народ волновался; преданные нам князья и дворяне боялись за свою участь, и Лазарев не скрывал своего опасения о дурных последствиях от подобного положения дел.

«Лучшее, по мнению моему, средство, – доносил он, – чтобы всю багратионовскую фамилию отсюда вывезти, а доколе она здесь будет, беспорядкам не будет конца».

Обвиняя представителей России, Кнорринга и Лазарева, в произвольных поступках и притеснении, Давид бунтовал лезгин и уговаривал соседних ханов действовать против Грузии, в которой собирался царствовать.

Подговоры и просьбы царевича не пропадали бесследно: они отражались невыгодно на бедных грузинах, терпевших разорение и от своих, и от соседей, из которых в числе первых недоброжелателей Грузии можно назвать эриванского хана.

Поступки эриванского хана относительно России были чрезвычайно противоречивы. То он искал покровительства императора и посылал своих послаников для переговоров по этому делу, то оказывал неприязненные действия против Грузии, зная, что она состоит под защитою России.

Пользуясь, так сказать, двусмысленным положением Грузии и следуя просьбам царевичей, он призвал к себе памбакских агаларов или старшин и стал требовать, чтобы все памбакцы немедленно поступили в его подданство. Мегмет-хан Эриванский успел настолько, что агалары согласились на его требование. Вслед за тем эриванский хан прислал в Памбаки 400 человек эриванцев и вывел в свои владения до 14 деревень, заключавших около 6000 жителей, с их агаларами.

Причиною удаления памбакцев были притеснения, претерпеваемые ими от моурава князя Орбелиани, управлявшего ими за отсутствием тестя покойного царя, князя Цицианова, бывшего в Петербурге.

Лазарев, узнав о волнениях, происходящих в Памбаках, тотчас же написал эриванскому владетелю, чтобы он оставил свои дерзкие замыслы. Не надеясь, однако же, на выполнение своего требования и для предупреждения дальнейших беспорядков, Лазарев выступил из Тифлиса (30 июня) с батальоном егерей своего полка, батальоном мушкетерского генерал-майора Леонтьева 1-го полка, тремя легкими орудиями 17-го егерского полка, 100 казаками и несколькими сотнями (до 500) грузин, с одним грузинским орудием, под командою сардара князя Ивана Орбелиани.

Ханы Эриванский, Нахичеванский и важнейшие чиновники ханств, узнав об этом движении, собрались на совещание и говорили, что нельзя допустить христиан до владычества над мусульманами и потому необходимо защищать от русских Памбакскую провинцию. На этом основании решено было собирать войска.

Несмотря на единодушное желание совета действовать неприязненно против России, Мегмет-хан находил лучшим и более выгодным для себя вступить сначала в переговоры с Лазаревым и покончить недоразумения свои возможно мирным путем. Он отправил к Лазареву своего посланника с объявлением, что Памбакская провинция принадлежит ему, хану, так как он имеет фирман Ага-Магомет-хана о пожаловании ему оной во время разорения Грузии и потому вступает во владение ею.

– Хан не намерен иметь с русскими неприязненных действий, – говорил эриванский посланник, – напротив, он ищет покровительства государя императора и просит, чтобы вы за Памбакскую провинцию не вступались. Для императора гораздо лучше иметь в подданстве самого хана, нежели Памбакскую провинцию.