История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

Он говорил, что когда посланникам грузинским объявлено было это определение, то все они, не согласившись на него, подали прошение императору. Князь Андроников обнадеживал своих тифлисских друзей благоприятным поворотом дела и только советовал, в случае какого-либо вопроса, отозваться тем, что имеют в Петербурге своих посланников и царевичей, с которыми будут согласны во всем том, что они признают полезным.

Положение страны считалось столь известным и ясным, что правительство наше не нашло нужным сделать какой-либо вопрос. Оно признавало единственным благом и пользою Грузии присоединение ее к России и уничтожение власти и своеволия царского дома.

Главнокомандующему в Грузии поручено привести в известность доход страны и подати, до сих пор платимые народом. Разнообразие сборов и податей заставило наше правительство желать, чтобы все виды податей были переведены на денежную и хлебную.

Незначительность населения Грузии, много потерпевшей от последних вторжений, была причиною того, что для собственного благосостояния страны признано необходимым увеличить ее население призванием переселенцев, преимущественно христиан из соседних ханств. Кнорринг уполномочен был отвести им достаточное количество земли и оказывать материальное вспомоществование при первом обзаведении домашнего хозяйства.

Вместе с тем Кнорринг должен был озаботиться об устройстве безопасного сообщения Кавказской линии с Грузией, об обеспечении ее от внешних нападений и о склонении на сторону России ханов Эриванского, Ганжинского, Текинского, Ширванского, Бакинского и других, над которыми власть Баба-хана еще не утвердилась.

При посредстве сношений с теми из них, которых владения лежали на левом берегу Аракса и прилегали к реке Куре, наше правительство думало достигнуть до возможности доставления провианта и тяжестей для войск водою через Астрахань, а не сухим путем через Кавказские горы. В этом случае наибольшее внимание обращал на себя бакинский хан, владевший как устьем реки Куры, так и лучшим портом на Каспийском море. Его-то прежде всего и необходимо было склонить на нашу сторону. В случае неудачи петербургский кабинет обращал внимание Кнорринга на возможность сообщения по Черному морю и далее через Имеретию по реке Риону.

«С царем имеретинским, – писал император Александр Кноррингу, – и с владельцем области Одшийской Дадианом (Мингрельским) долженствуете вы иметь приязненное сношение, не подавая, однако, тем повода к подозрениям чиновникам Порты Оттоманской, в краю сем начальствующим».

«И как из донесений ваших известно нам, что царь Имеретинский, водимый волею бабки своей вдовствующей царицы Грузинской Дарьи, желает быть в нашем покровительстве, то по обстоятельству сему даны вам будут особые предписания. К особому же наблюдению вашему предоставляем привлекать к себе нацию армянскую всякими обласканиями: способ сей по многочисленности сего племени в сопредельностях Грузии есть один из надежнейших к преумножению силы народной и вместе к утверждению вообще поверхности христиан. На сей конец соизволяем, чтоб вы, оказывая ваше, по возможности, покровительство араратскому патриаршему монастырю Эчмиадзину, содержали с главою церкви оного приязненные сношения.

В соотношениях же к властвующему в Персии Баба-хану и другим персидским владельцам имеете руководствоваться теми же правилами, кои перед сим вы соблюдали».

Соединив в лице Кнорринга власти гражданскую и военную, император поручил ему наблюдать, чтобы все русские, служащие на Кавказе, «являли бескорыстие, честность, правдолюбие, беспристрастие, свободный доступ, ласку, снисхождение и даже готовность всякому показать, где он может искать правосудия. Вы сами во всем том, конечно, подчиненным вашим будете служить примером, почасту убеждая их, что при положении первых начал правительства всего нужнее приобресть любовь и доверенность народа и что утверждение правления, устройство его и порядочное движение на будущее время весьма много зависит от первого впечатления, какое начальники произведут поведением своим в людях, управлению их вверенных».

К новым же своим подданным император обратился с такими словами манифеста: