История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

«Ежели для спасения Грузии, – сказано в журнале совета, – держать в ней всегда столько же войска, сколько там теперь находится, от того последует России знатная и вовсе бесполезная издержка. Малым же ополчением ее от внутренних неустройств и от внешних врагов охранять не можно. Нужно будет дать ей царя, утвердя на престоле одного из царевичей, почитающих иметь на оный право. Первый царевич, Юлой, установлен по завещанию Ираклия Теймуразовича; другой царевич, Давид, по духовной сына его Георгия. Правда, что царь Георгий нарушил завещание родительское; но, может быть, подали ему царевичи, братья его, на то причины, и, сверх того, царевич Давид, назначенный им наследником Грузинского царства, утвержден покойным императором, имевшим право утверждение таковое дать. Итак, избрание между сих двух кандидатов подвержено, с одной стороны, противоречию учиненного уже в пользу царевича Давида утверждения, с другой – неудовольствию народа нарушением завещания царя Ираклия и возведением на царство князя, поведением своим народ против себя восстановившего. Впрочем, Грузия ни от одного из них спасения себе не чает, и сам царь Георгий Ираклиевич, предусматривая все бедствия, от разврата фамилии царской для народа произойти долженствующие, иного избавления для него не изобрел, как утвердив его в подданстве России, следуя видам родителя своего, который тоже имел намерение, когда просил через посланника своего князя Чавчавадзе, в 1795 году, позволения видеться в Моздоке или другом месте с командовавшим на Кавказской линии генералом графом Гудовичем, что открывается по бумагам того времени. Все сии вновь открывшиеся обстоятельства не представляют совету в присоединении Грузии ни малейшей несправедливости, а видит он в том спасение того края, для России же существенную пользу, в надежном ограждении границ ее ныне от хищных горских народов, коих удобно обуздать будет можно, а на будущее время от самих даже турок, не говоря уже о персиянах, кои, без сомнения, коль скоро оставлена будет Грузия, на нее нападут и ею завладеют».

Относительно особ царской фамилии и их содержания Государственный совет полагал оставить в Грузии тех из них, которые, «по кроткому нраву и поведению не будут подавать о себе подозрения, что станут возмущать соседей или иные делать неустройства; всех же прочих выслать в Россию, где определением каждому соразмерно семейству его пенсии легко устроиться может их жребий».

Мнение совета было на этот раз принято императором Александром с такой решимостью, что не могли его разубедить и все члены неофициального комитета.

Уважая честь и достоинство империи, снисходя на просьбы грузинского народа, император решился «в царстве Грузинском, ради собственного его блага, устроить правление и порядок».

Назначая Кнорринга главнокомандующим в Грузии и на Кавказской линии, император Александр поручил ему устроить на прочном основании благоденствие Грузии и во всем сообразоваться «с нравами, обычаями и умоначертаниями народа». Кноррингу вменено было в обязанность привести в порядок духовную часть, устроить училища, образовать миссионерство для обращения в христианство горских народов, уничтожить все наследственные чины и места, с тем чтобы лица, пользовавшиеся этим правом, получили соразмерные пожизненные пенсионы. «Что касается до членов царской фамилии, – писал император Александр, – то для успокоения края и отвращения всякого соблазна к вредным каким-либо замыслам желательно было бы, чтоб обе царицы и все царевичи, а особливо более беспокойные, соглашены были выехать в Россию. В каковом случае, с сохранением почестей, знаменитому роду их приличных, получат они здесь всевозможные выгоды с пожалованием им и роду их потомственно таких пенсионов, сколько составляют доходы в Грузии, ныне ими получаемые».

В Тифлисе смотрели на дело иначе. Некоторые из князей, приверженных к России, сообщили Лазареву, что царевичу Давиду секретно прислан из Петербурга манифест, по которому Грузия составит губернию и в таком виде будет присоединена к России.

Получив эти сведения, царевич Давид, по совету брата своего Иоанна, находившегося в нашей столице, собирал печати (подписки) князей на прошение императору о всеобщем желании грузин иметь его царем. Не один царевич Иоанн, но и многие из князей, находившихся в Петербурге, спешили сообщить своим друзьям об этом важном событии. Князь Заал Андроников писал, что дело об участи отечества было устроено им превосходно, но вдруг явился Кнорринг и уверил императора, что будто народ не желает иметь царя.

«По случаю сему, – писал он, – дело остановилось и объявлено, чтобы в Грузии не быть царю, да и подданной России не быть. Подумайте, что вы будете и чьими будете называться? Тамошняя бездельная болтливость вот что вам приобрела! Не там ли вы были? На что вы входили в народный грех да и себе самим к чему сие сделали? Не стыдно ли тем, которые сие совершили и остались на просторе: нет ни господина, ни хозяина».