История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Кавказ. Том 1

Сын при отце, младший брат при старшем говорить не смеет. Молодой человек самого высокого происхождения обязан был оказывать почтение любому старику, вставать перед ним, не спрашивая его имени, уступать ему место, не садиться без его позволения, молчать перед ним, кротко и почтительно отвечать на его вопросы. Уважение к старшим распространялось часто и на невольников, которые не исключались из этого правила. «Хотя дворянин и каждый вольный черкес не имеет привычки вставать перед рабом, – говорит очевидец, – однако же мне случалось нередко видеть, как они сажали с собою за стол пришедшего в кунахскую седобородого невольника»[93].

Жена могла беседовать с мужем только ночью, во время супружеских свиданий, присутствие же мужа в ее покоях днем считалось предосудительным. Жена не имела права проститься с умершим мужем, ей не позволялось быть в той комнате, где лежал покойник. Мертвого сына матери позволено видеть, но близко подходить к нему или проститься с ним – нельзя. В определенных законом случаях женщины могли выступать свидетельницами как по гражданским, так и по уголовным делам, но их показания принимались только при совпадении с показаниями нескольких мужчин. Показания одних женщин, как свидетельниц, принимались исключительно в вопросах относительно рождения, физических недостатков женщин и родства по кормилице. Женщины могли быть поверенными в делах о браке и разводе, могли быть назначены опекунами, если не было благочестивых и достойных мужчин. Над беременной женщиной воспрещалось совершать кровную месть и подвергать ее телесному наказанию до разрешения от бремени.

Кроме мужа, женщина может показывать лицо только отцу, сыновьям, братьям, племянникам, тестю, сыновьям мужа от другой жены и вообще всем детям, не понимающим еще различия полов. Даже между собой женщины обязаны соблюдать в этом отношении определенные приличия. Считалось неприличным мужу показываться вместе с женой вне дома, а отцу ласкать детей при посторонних.

Несмотря на столь незавидное положение женщины, черкешенку все-таки можно считать счастливой в сравнении с женщинами других горских народов. Хотя у черкесов на долю женщины и выпадали самые тяжелые домашние работы, но это было обусловлено обычаями, а не жестокостью. Случаи сурового обращения с женщинами бывали очень редко, и почти всегда виной была сама женщина. У черкесов, если женщина и не пользовалась самостоятельностью, зато играла роль прихотливо оберегаемой игрушки. Она была сыта, одета всегда лучше мужа и прочих членов семейства, занималась рукоделием, и зачастую муж работал вместе с ней в поле.

Черкесы чрезвычайно щекотливы в вопросах женской добродетели, ее нравственности и жестоко мстили за оскорбление женщины.

С обидой, нанесенной семейству обесчещением женщины или девушки, можно было, впрочем, покончить иным соглашением, и тогда обидчик платил пеню в двадцать четыре головы крупного рогатого скота, в противном случае лишь кровь смывала бесчестье, и для удовлетворения обиды были допустимы любые способы.

Черкесы делили женщин на три категории: девушек, замужних женщин и вдов. Самая строгая нравственность требовалась от девушки, и наблюдение за этим возлагалось на родителей, перед которыми девушка и отвечала; женщина отвечала только перед мужем, а вдова не отвечала ни перед кем и могла делать что ей угодно. Вдова имела право жить как ей вздумается, и никто был не вправе вмешиваться в ее дела, если не были нарушены законы приличия. Если она была знатна, хороша собой и богата, то и в полудикой Черкесии могла надеяться скоро выйти замуж даже после многих любовных грешков и похождений. По обычаю, если женщина овдовеет, один из братьев покойного мужа может на ней жениться, но это не обязательно, и брак в случае взаимного несогласия мог и не состояться. Вдове предоставлялась в этом случае полная свобода.

Потеря невинности девушкой считалась не преступлением, а несчастьем. Черкесы всю вину возлагали на соблазнителя, которого ожидала непременная смерть, если только он не мог или не хотел жениться на соблазненной. Такой человек лишался права на гостеприимство, ему не было пощады. Чтобы спасти свою жизнь, обольстителю оставалось одно: оставить свой аул и бежать к соседям или в какое-либо отдаленное племя.