История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2

Гуриею управлял удельный наследственный владетель, именовавший себя иногда в грамотах и исходящих от него актах хеминпе или батоны, что в переводе означает: господин, властитель, государь. Впоследствии, когда Гурия подпала под власть Порты, владетели ее принимали иногда звание хана и управляли страною с утверждения султана. Более же популярным в это время наименованием владетелей Гурии было название гуриель, под которым знали его подданные, соседи, посторонние владетели, мы, русские, и даже сам владетель называл себя по большей части гуриелем.

Гуриель имел точно такое же значение, как дадиан и шамхал – исключительные достоинства владетелей Мингрелии и Тарков. «В грамотах, при начале, где упоминалось имя владетеля, неупустительно было при нем достоинство гуриеля, а хесмиципе, батони и хан были вроде прилагательных титулов, и эти последние часто пропускались. После поступления Гурии в подданство России, правительство признало за ними титул мтвари, то есть князь первенствующий, а по-русски титул этот переведен словом владетель или владетельный князь».

Жены владетелей Гурии именовались дедопали, что означает царица и государыня. Этим же именем назывались и жены царей грузинских, имеретинских и дадианов мингрельских. Слово дедопали грузинское и есть испорченное от дедаупали; последнее происходит от слов деда — мать, женщина и упали — господин или госпожа.

Дети и родственники как царей, так и владетелей именовались батоношвили, то есть государевы дети, а имения или уделы, им принадлежавшие, назывались сабатонишвило. Эти принцы крови составляли прежде во всех четырех ветвях грузинского народа особое сословие, нередко довольно многочисленное и пользующееся большим значением и влиянием среди народа. При вступлении этих владений в подданство России сословие это, как увидим, было главным источником, откуда исходили все подстрекания, волнения, заговоры и сопротивление русской власти.

Царь имеретинский, дадиан мингрельский и гуриель были деспотами над своими подданными. По одной прихоти они рубили нос, уши, выкалывали глаза и зверски поступали с теми князьями, которые были слабы и не могли им противиться, страшились же сами тех, которые, запершись в своих замках и пренебрегая властью владетеля, защищали себя от его нападений. По одному капризу, без суда и расправы, истязали подданных, точно так же, как и награждали их без видимых заслуг. Так однажды Соломон II, последний царь имеретинский, любуясь на джигитовку, происходившую перед его глазами, заметил в толпе неизвестного ему человека, обвешанного оружием.

– Ты кто такой? – спросил его царь.

– Ахалцихский торговец, государь, – отвечал тот, преклонив колено.

– А зачем у тебя так много оружия и такая отличная винтовка?

– Этот товар мне дороже всякого иного, – отвечал торговец. – Я не столько умею владеть аршином, сколько винтовкою.

– И хорошо стреляешь?

– Промахи даю редко.

– Ну, вон тебе цель. Если попадешь – награжу, а если промахнешься, будешь хвастун и не должен мне показываться на глаза.

Торговец выстрелил и попал в цель.

– Молодец, молодец, – сказал царь, – я за это жалую тебя дворянством.

Это был Мамаджан Тинтиков, последнее лицо, пожалованное царем в дворянское достоинство.