История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Построив на р. Сунже крепость Грозную, Ермолов хотя и отнял у чеченцев значительное пространство плодородной земли, но сознавал, что одна эта крепость недостаточна для укрощения народа буйного, имеющего защиту в непроходимых лесах и в тесном укрепленном Хан-Кальском ущелье. Начатое дело необходимо было довести до конца, и главнокомандующий, пользуясь суровостью зимы, когда горцы менее всего способны к действиям, поручил командиру 16-го егерского полка, полковнику Грекову, занять близлежащий лес и вырубить в нем широкую дорогу. В помощь Грекову и под предлогом перемены гарнизона в крепости Грозной были двинуты войска, расположенные по р. Тереку. Перед самым выступлением этих отрядов настала оттепель. Опасаясь движения льда по р. Тереку, когда обыкновенно в течение двух недель не бывало никакой переправы, полковник Греков был в нерешимости трогать войска или нет, но приказание Ермолова было настолько определенно, что всякое замедление в исполнении его считалось делом невозможным. Войска выступили из своих зимних квартир, и в ночь на 29 января сделалась такая гололедица, что весь талый снег покрылся льдом почти на полдюйма. Движение было крайне затруднительно: люди и лошади портили себе ноги, но зато лед на р. Тереке укрепился настолько, что пехота могла безопасно переправиться на противоположную сторону реки.

Сосредоточив отряд в крепости Грозной[455], полковник Греков двинулся ночью к Хан-Кальскому ущелью. Весь успех зависел от быстроты движения и занятия ущелья, прежде чем чеченцы могли появиться для его защиты. Посланные вперед лазутчики принесли известие, что в Хан-Кале нет ни одного защитника. Чеченцы не подозревали о движении русских войск, и между ними не было заметно никакой тревоги.

За два часа до света, отряд был уже в ущелье, расставил наблюдательные посты, и с первою зарею 640 топоров дружно принялись за работу. К 9 часам утра небольшой ров укрепления или, лучше сказать, завала, устроенного чеченцами, был засыпан и сделан подъем на пригорок, на котором расположен лагерь и размещены орудия. Войска развели огонь и разложили костры; в котлах варили пищу и распускали снег для питья, так как долгое время вблизи лагеря не могли отыскать живой воды. Впоследствии был отыскан родник, из которого брали воду и водили на водопой лошадей под сильным конвоем.

Чеченцы поздно узнали о происходившем в Хан-Кальском ущелье и, имея весьма плохую обувь, затруднялись в сборе защитников. Одиночные люди пытались подкрадываться к отряду, но были останавливаемы цепью стрелков и секретов. Наши солдаты неутомимо работали над рубкою леса, и в первый день никто не помышлял об отдыхе. В двое суток почти все Хан-Кальское ущелье было вырублено, и широкая просека в 500 сажен открывала вход в землю чеченцев[456].

За Хан-Калою лежала обширная долина, на которой чеченцы производили хлебопашество, пасли стада и вокруг которой лежали почти все их селения. Видя, что доступ в их аулы теперь ничем не защищен, что дорога русским открыта, жители Большего Куллара и других селений, с целью пользоваться плодородными землями, принуждены были покориться, обещались даже защищать переправу через р. Сунжу, не пропускать хищников и в залог верности выдали аманатов из лучших фамилий. Ермолов рад был такому поступку, обласкал их старшин, избавил население от всякой повинности и обещал забыть все прошедшее. Хотя главнокомандующий и не верил в чистосердечие горцев, но считал необходимым усыпить их до тех пор, пока можно будет построить по р. Сунже еще несколько укреплений.

Со своей стороны чеченцы не думали об исполнении данных обещаний и старались только удалить на время висевшую над ними грозу, чтобы иметь возможность войти в переговоры с дагестанцами и заручиться их помощью. Переговоры о взаимной помощи деятельно велись во всю зиму 1819 г. Дагестанские вольные общества, аварский хан, Сурхай-хан Казикумухский и Ших-Али, бывший хан Дербентский, получивший 400 туманов от персидского правительства, придумывали сообща меры к защите. Прежде всего они положили отклонить шамхала от преданности русским, а если он на то не согласится, то восстановить против него акушинцев, и тогда шамхал по необходимости сделается бессильным.

Узнав об этой интриге, Мегди-шамхал пригласил к себе на совещание акушинцев и даргинцев. Они согласились приехать в Губдень с тем, чтобы шамхал приехал туда же для объяснений. Когда Мегди получил известие, что в Губдени собралось из каждого акушинского магала по тысяче человек, он побоялся явиться перед ними и, ссылаясь на болезнь, будто бы препятствующую ему сесть на лошадь, просил собравшихся выбрать депутатов и прислать их в Тарки. Горцы согласились и в числе нескольких сот человек прибыли на совещание, тянувшееся 12 дней и не приводившее ни к какому результату; горцы обещали повиноваться шамхалу, но с условием, чтобы русские не появлялись в их владениях.