История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Полагаясь на известное мне благоразумие ваше, уверен я, что вы согласите выгоду войск, сколько возможно, со спокойствием жителей и что кроткое и справедливое ими управление оставит в них добрую о пребывании войск ваших память. Вы столько же, как и я, хорошо знаете, что лучший способ приобрести их признательность есть уравнительная раскладка повинностей. Распоряжения ваши учредите вы по усмотрению обстоятельств в случаях, которых я не мог предвидеть».

29 декабря главнокомандующий оставил покоренную область и отправился в Дербент, для окончательного устройства дел и введения русской администрации в большей части Дагестана. Еще во время пребывания Ермолова в Акуше старшины двух казикумухских магалов (уездов) явились к нему с покорностью, приняли присягу и отказались повиноваться изменнику Сурхай-хану. Главнокомандующий принял их ласково и объявил, что поручает управление магалами Аслан-хану Кюринскому. Находившегося в Тифлисе сына Сурхай-хана приказано арестовать и отправить в Темнолесскую крепость; прислугу его также разослать по разным местам[512].

Жившему по соседству с Казикумухом каракайтагскому народу объявлено, что отныне он будет управляем, по своим обычаям, беками и кевхами, а по духовным делам – кадием и будет зависеть единственно от русского императора и ни от кого более. Уцмием никто быть не может без утверждения императора, и «сего достоинства, – писал Ермолов[513], – не иначе достигнуть можно, как отличною верностью, большими трудами и усердною службою». Разрешая каракайтагцам в течение 1820 г. не платить никаких податей, А.П. Ермолов объявил, что на будущее время все доходы, принадлежавшие уцмию, должны поступать в казну и что правительство, в облегчение народа, примет все меры к уменьшению по возможности денежных сборов.

Запрещая всякого рода грабежи, покровительство хищникам, прием беглых наших солдат и пленнопродавство, Ермолов выражал уверенность, что народ каракайтагский для собственного блага свято сохранит данную им присягу, «и правительство твердо надеется, что он никогда не нарушит оной».

Точно такое же управление введено и в гамри-юзенском обществе[514]. Унцукульцы также искали защиты и покровительства русской власти, но Ермолов объявил им, что до тех пор не войдет с ними в переговоры, пока из селения Аракана не будет удален «беглый мошенник» Ших-Али-хан.

Составляя главную часть общества, говорил Ермолов унцукульцам, вы можете принудить к тому жителей Аракана, сторону которых держат не более двух селений.

В случае согласия унцукульцев исполнить требование главнокомандующего полковник Верховский должен был привести их к присяге, взять аманатов и отправить их в Кизляр, а на общество наложить самую незначительную дань, как знак зависимости их от России[515].

Не желая иметь неприязненных столкновений с соседями, унцукульцы отказывались от принуждения жителей селения Аракана изгнать Ших-Али-хана, но лично за себя ручались оставаться покойными. Мехтулинцы также охотно приняли все распоряжения главнокомандующего, выставили, вместе с соседями, до 400 человек народной стражи, которая производила беспрерывные разъезды по указанию шамхала Тарковского, поселившегося в Больших Казанищах. Собственно же для его защиты акушинцы прислали 60 человек самых надежных всадников. В большей части Дагестана было восстановлено полное спокойствие, и «если, – доносил полковник Верховский[516], – случатся там неприятности в отсутствие войск, то сие не иначе может произойти, как через особую беспечность владельца (шамхала Тарковского)».

Вводя русскую администрацию и отторгая владения, Ермолов мало-помалу стеснял район действий главнейших изменников: аварского хана, Сурхая и уцмия. Лишаясь своих владений, они лишались вместе с тем союзников, и прежде всего в лице хана Шекинского (Нухинского).

24 июля 1819 г. скончался после непродолжительной болезни Измаил-хан Шекинский.

«Жалел бы я очень об Измаил-хане, – писал Ермолов князю Мадатову[517], – если бы ханство должно было достаться подобному, как он, наследнику, но утешаюсь, что оно не поступит в гнусное управление, и потому остается мне только просить Магомета стараться о спасении души его.

Я воображаю большую теперь путаницу в ханстве, и не мешало бы тебе там остаться на некоторое время, пока Иван Александрович (Вельяминов 1-й) прислал бы чиновника принять ханство в управление. Кичик-ага, без сомнения, делает там величайшие мерзости, и некому остановить его. Разграбят они имение ханское, а верно у него были кое-какие деньги, которые были бы полезны нам для содержания его семейства, дабы не употреблять на то доходы ханства».