История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к откр

Министр иностранных дел просил главнокомандующего[248]внушить персиянам, что виды России всегда клонились к тому только, чтобы восстановить низверженный в соседней земле порядок, а с ним вместе и обоюдную торговлю. «Доказательством тому служит то, что коль скоро шах Надир утвердил в Персии единоначалие, то императрица Анна Иоанновна заключила с ним союзный трактат и уступила все завоевания, дотоле остававшиеся под залогом у России. По смерти шаха Надира неустройства в Персии увеличились и довели торговлю до конечного разорения; если бы сие можно было предвидеть, то, конечно, лучше бы было для нас оставить за собой Решт, Баку, Дербент, нежели променять оные на некоторые условия в пользу торговли, из коих ни одно не было выполнено. Наконец, Россия, не видя постоянства и благонадежности в сношениях своих с разными персидскими ханами и претерпевая по торговле беспрестанные убытки, должна была приступить к усмирению дагестанских владельцев силой оружия, дабы прекратить наглые их поступки.

Вот начало и предмет продолжающихся доныне военных действий; но и в сем неприязненном положении Россия, не желая наносить сугубого вреда Персии, содержит в Грузии такое только число войск, какое нужно для пограничной стражи. При первом обнаружении желания Персии о прекращении вражды российский двор изъявил чистосердечное со своей стороны согласие на вступление в мирные переговоры. На сем дела наши остановились.

Уступка, требуемая Россией от персидского правительства, признавалась необходимой для утверждения прочной границы, следовательно и дружественного соседства. С другой же стороны, уступка эта не могла считаться ни тягостной, ни унизительной для Баба-хана, ибо все владения, лежащие по сю сторону Куры и Аракса, не состояли действительно и бесспорно под его властью. Напротив того, утверждение власти его в остальных частях Персии и признание его шахом весьма важные представляет выгоды, как для него самого, так и для всего его потомства. Оставляется теперь им самим на рассуждение, кто может удобнее доставить им все сии выгоды – турки, французы или российский император».

Баба-хан видимо склонялся на сторону последнего, но там, где деньги и подкуп руководят совестью и поступками людей, там убеждения часто не имеют места и дела идут противно здравому рассудку. Персидское правительство желало примирения с Россией, но происки французов и старание турок задерживали окончательное решение Баба-хана. Он не давал никакого ответа майору Степанову и в то же время вел переговоры в Париже. Последствием его сношений с Францией было заключение, в замке Финкенштейн, союзного договора, подписанного 4-го и ратифицированного 10 мая 1807 года. По этому договору Наполеон гарантировал не только целость владений Персии, но обещал возвратить ей Грузию[249] и прочие владения, некогда принадлежавшие Персии, а потом занятые русскими войсками. Взамен того Баба-хан обещал прервать сношения, как политические, так и коммерческие, с англичанами и завести войска по европейскому образцу, для чего император Франции должен был прислать ему учителей, пушки и ружья[250].

Многие лица, стоявшие во главе управления Персией, не верили в прочность этого союза и в исполнение обещаний Наполеона. Мирза-Шефи, в разговорах со Степановым, неоднократно уверял его, что союз с Россией, более всякого другого, обращает на себя внимание тегеранского двора[251]. В этом отношении верховный визирь имел многих последователей среди своих соотечественников, разделявших его убеждения, и преимущественно среди лиц, искренно преданных своему отечеству и заботящихся об его пользе.

– Баба-хан, – говорили они, – по покорении Ирана, то есть большей части Персии, всенародно провозглашен шахом. Государю нашему весьма желательно быть в союзе с вашим государем, но вы сему упорствуете и лезете в наши земли без всякой причины, – вот что горько и досадно[252].

Отпуская майора Степанова, персидское правительство отправило вместе с ним Багир-бека, который и прибыл в лагерь графа Гудовича вскоре после арпачайского сражения. Он точно так же не привез ничего решительного, а передал только, что со стороны Персии для трактования о мире уполномочен Аббас-Мирза. При этом посланный объявил словесно, что тегеранский двор готов заключить мир, лишь бы условия его были выгодны для обеих держав. Зная, что Франция и Турция стараются отклонить Баба-хана от мирных соглашений с Россией, граф Гудович старался убедить посланного в том, что союз с этими державами не может принести Персии никакой пользы.