История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к откр

Предоставив перевод драгунского полка с линии в Грузию усмотрению самого главнокомандующего, император не признал возможным усилить кавказскую армию отправлением новых полков из России. «Самое большое препятствие, – писал государь, – к удовлетворению одного из требований ваших есть невозможность прибавить войск регулярных. Вам отчасти известно теперешнее положение дел в Европе и осторожность, с которою хранить должно границы и берега наши. Сие обстоятельство потребовало расположить армии в Финляндии, по берегам морей Балтийского, Белого и Черного и в западных губерниях, да не малую часть войск держать в Молдавии, под командой генерал-фельдмаршала князя Прозоровского, так что около Москвы и в губерниях внутри государства не осталось ни пехоты, ни кавалерии, выключая некоторых гарнизонов. Вы сами согласитесь, что такое расположение не дает способа отделить полки, наипаче в край столь отдаленный, какова линия Кавказская. Желая, однако же, усилить войска вашего начальства и сколь возможно преодолеть затруднения, хотя с некоторыми пожертвованиями, я признал за благо назначить такое число ратников милиционных, сколько составляет некомплект войск и количество требуемых вами в прибавку четырех полков пехотных и одного драгунского»[266].

Невозможность подкрепить закавказские войска свежими полками заставляла главнокомандующего устройство имеретинских дел отложить до более удобного времени. Признавая возможным отправить на усиление войск в Кутаисе только один батальон 9-го егерского полка, граф Гудович просил Соломона не впускать в Имеретию лезгин и быть уверенным, что сношения его с ахалцихским пашой, кроме вреда, ничего хорошего принести ему не могут. Генералу Рыкгофу главнокомандующий поручил следить за поведением царя и, лаская князя Зураба Церетели, обратить внимание на лучшее укрепление Редут-Кале[267].

Движение батальона 9-го егерского полка испугало царя Имеретинского. Полагая, что войска посланы в Имеретию с тем, чтобы лишить его царства, Соломон снова прикинулся преданным России, вызвал к себе князя Зураба Церетели и отправил его с объявлением, что, оставляя свое недоверие, царь обещает быть верным подданным и оказывать все возможные пособия русским войскам.

Приехав в Кутаис, князь Зураб Церетели объявил полковнику Тарасову, что Соломон раскаивается в своих поступках и в доказательство своей верности готов выдать аманатов от всех княжеских фамилий[268]; но когда аманаты были потребованы, то царь отвечал, что пришлет их в том только случае, если будут удовлетворены все его претензии, будут заключены с ним новые и более выгодные для него условия подданства и, наконец, когда Лечгум будет передан в его управление.

Соломон писал, что намерен отправить четырех князей к графу Гудовичу с просьбой об удовлетворении его всеми обещаниями, данными покойным князем Цициановым[269]. Главнокомандующий отклонил это намерение и находил, что дальнейшее потворство всем претензиям и, в особенности, безграничному своеволию царя Имеретинского было бы несообразно с достоинством русского правительства. Император Александр разделял это убеждение и, несмотря на затруднительное положение, в котором находился граф Гудович относительно назначения и распределения войск, повелел ему устранить царя Соломона от управления Имеретиею и со всем семейством и царевичем Константином выслать на жительство в Россию. При этом приказано объявить царю, что он получит такое же содержание, какое получают грузинские царевичи, его родственники.

В Имеретин предполагалось составить совещательное управление из преданнейших нам имеретинских князей и придать к ним одного русского чиновника или штаб-офицера, из числа находившихся там с войсками. Правление это, находясь под непосредственным наблюдением главнокомандующего, должно было именоваться «Временным правлением Имеретинской области»[270].

Приступая к столь крутой мере, государь поручал успокоить имеретин и уверить их, что с переменой правления каждый не только останется при прежних своих правах и преимуществах, но имеет право ожидать больших выгод, если сохранит верность России. В поощрение же туземного населения и в пример ему, преданный нам князь Зураб Церетели был произведен в полковники с жалованьем по 1200 рублей в год. Сообщая о такой милости императора, граф Гудович поручил Рыкгофу, чтобы он «с тонким искусством и самым неприметным образом» выведал, какого мнения князь Зураб Церетели относительно перемены правления в Имеретин, и навел его на ту мысль, что в таком случае он мог бы занять первое место в совете.

Это последнее предложение было далеко не по вкусу Зурабу. Предлагая сам устранить Соломона, он рассчитывал принять правление на себя, быть первым лицом, управлять страной самостоятельно и независимо. Князь Церетели хотел заменить царя, а не быть наряду с другими князьями и состоять только членом совета, ограниченного в своих действиях.