История волков

Под пластиковым пояском кожа его мягкого животика чуть сморщилась. Я никогда раньше не видела его в подгузнике. Не знаю почему, но на меня эта картина так подействовала, что глотку заполнила слюна – так неожиданно, словно жидкая лапа царапнула, и в этот момент черный кот вскочил на подоконник. И, не глядя на меня, как ни в чем не бывало принялся облизывать лапу. Спокойно так. Но он меня напугал, и я слезла с ели.

Я сочла, что до вторника буду свободна, потому что после выходных был День памяти. На следующее утро я сидела на крыше отцовской мастерской и листала журнал «Пипл», который стащила из мусорной корзинки в учительской. И вот я вижу: голубая «Хонда» Патры едет по направлению к хижине моих родителей. А в те дни весь лес сотрясался от рева моторов – это приезжие рыбаки проверяли на озере лодочные моторы, – поэтому я не услышала, как подъехала ее машина, и заметила ее только, когда она уже продиралась сквозь заросли сумаха. По гравию и по низкорослым кустам.

Я спрыгнула с крыши, потому что псы, глядя на дорогу, занервничали, заворчали, стали звенеть своими цепями. «Ш-ш-ш», – успокоила я их. И побежала ей навстречу по узкому коридору в густых зарослях сумаха и, осторожно постучав ладонью по капоту машины, привлекла внимание Патры.

– Линда! Осторожно! – Она опустила окно и высунула голову.

Патра была сама на себя не похожа. Губы розовели, как земляные червяки под камнями, так же, по-червячьи, извиваясь под губной помадой. На щеки были густо наложены румяна, что придавало ей сходство с сестрами Карен, которые ненавидели свое отражение в зеркале и яростно выдавливали прыщи, а потом замазывали ранки толстым слоем пудры. Она выглядела одновременно моложе и старше. Как девчонка, слишком расфуфыренная, или как дама средних лет, напялившая молодежный прикид.

– Послушай, – продолжала она, – я не нашла телефон твоей мамы. Я перерыла весь дом, но так и не вспомнила, куда я его записала. Дело в том, что сегодня прилетает Лео. Мы с Полом хотели встретить его рейс в Дулуте. И собирались поехать в аэропорт вместе. Но Пол…

– Что с Полом? – Я поняла, что надо прийти к ней на выручку. Чтобы облегчить ей задачу, сделать за нее неприятную работу. И я инстинктивно хотела закончить фразу, которую ей, видно, было непросто выговорить. – Но Пол…

– С Полом все хорошо. Он спит. Он сейчас дома…

– Один?

Мой вопрос застиг ее врасплох, ее глаза расширились и заблестели.

– Поедем со мной! – Она умоляюще глядела на меня. – Пока меня нет, посиди с ним! Только сегодня!

У меня было домашнее задание – тест по тригонометрии и гигантская ветка, которую я пообещала разрубить. Отец на озере ловил судаков – их мне предстояло почистить и разделать до наступления ночи. Я правда знала, что выполню просьбу Патры. Ведь она сама приехала сюда и теперь сидела, сжимая руль так крепко, что вены у нее на руках набухли. Краешком глаза я заметила, как мама идет по тропинке с холма, где она развешивала выстиранное белье.

– Погодите, – сказала я Патре.

– Я могу сама поговорить с твоей мамой, – предложила она, выключила мотор и открыла дверцу. Я слышала, как звенят волочащиеся по земле собачьи цепи, как хлопает на ветру брезентовый навес над нашей входной дверью.

– Погодите, – повторила я. Наверное, я выкрикнула это слово, потому что она испуганно подняла обе руки вверх, точно защищаясь. Или в знак капитуляции.

– Хорошо!

Я видела, как, взглянув на машину, недовольно прищурилась мама и вошла в дом.

Я за ней.

* * *

Комната купалась в солнечном свете, а в воздухе порхали пылинки золы. Мама складывала выстиранное белье – на кухонном столе росла огромная куча высохшей на майском солнце одежды.

– Это та женщина из дома на озере? Та, с которой ты проводишь так много времени? – Она сопроводила свой вопрос выразительным взглядом, в котором одновременно угадывались надежда и подозрение. Ее длинные темные волосы липли к наэлектризованным простыням, когда она поднимала их, складывала пополам, а потом еще раз пополам.

– Ага.

Она кивнула, не глядя мне в глаза. Долгие годы она все повторяла, что не хочет, чтобы я чем-то отличалась от других самых обычных детей моего возраста. Она всегда любила повторять отцу, что предпочла бы, чтобы я проводила меньше времени на крыше мастерской и больше внимания уделяла обычных девчачьим занятиям. Ну вот я и пыталась ее порадовать.

– Значит, она хорошая?

Но на самом деле мама вот что имела в виду: она ведь не здешняя, так? Потому что при всем при том, думаю, моя мама всегда хотела, чтобы у меня были более высокие устремления, чем у местных девчонок, чтобы я была хоть на капельку лучше них.

– Ага.

– Хорошо. Тогда желаю хорошо провести время!

С этими словами она подошла к полке над раковиной, отвинтила крышку у старой банки из-под варенья и выудила оттуда четыре смятых банкноты из своей заначки. Она поморщилась, когда я замахала руками, отказываясь от ее предложения.

– Да я серьезно!

– Мам… – Банкноты мягко, как тканевые салфетки, легли мне на ладонь. На ощупь они не были похожи на деньги.

– Это важно! – Теперь на ее губах заиграла понимающая улыбка.