История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2

Всплывали другие элементы легитимации власти. Функция мстителя за Пертинакса была только временной программой; на долгий же срок, однако, правитель на три месяца Пертинакс едва ли подходил в качестве легитимационной инстанции. Поворот к Марку Аврелию, наоборот, был тождествен с узурпацией уже идеализированных и просветленных правителей. Так как родной отец Септимия Севера, П.Септимий Гета, был незначительным и неизвестным человеком, один сенатор иронически поздравил Септимия Севера после объявления его усыновления Марком Аврелием с тем фактом, что он «теперь нашел отца». Но пусть другие посмеивались над этим шагом, официальные родственные отношения Септимия Севера были возведены до Нервы (CILVI 954. 1032). Фиктивное усыновление Марком Аврелием одновременно связывалось с конкретными материальными интересами. Как уже было сказано, Антонин Пий исключил личное имущество принцепса из прежнего общего состояния, патримония. Это личное имущество значительно возросло прежде всего потому, что Коммод увеличил его большими конфиснациями, прежде всего землевладений своих внутриполитических жертв. Еще при нем в надписях засвидетельствован прокуратор личного имущества. После осуществления своего якобы усыновления Марком Аврелием Септимий Север мог теперь вполне законно распоряжаться личным имуществом Антонинов.

Гораздо проще оказалась демонстрация тесной связи с армией, например, с помощью выпуска новой легионерской серии монет и новых акцептов победной идеологии. При Септимии Севере само собой напрашивалось затушевать события гражданских войн военными успехами на границах. Наряду с конкретными победными именами на монетах появились теперь формулировки, как, например, Вечная победа или Всегда побеждающий. Рука об руку с этим шло настойчивое внушение благоденствия времен, радости времен и вечности империи: пропаганда нового счастливого века и претензии на вечную жизнь Империи.

Для истории Римской Империи правление Септимия Севера и его дома приобрело исключительное значение. После хаоса гражданской войны, размер которой равнялся битвам времен триумвиров и года четырех императоров, Септимий Север добился не только достижения и консолидации власти во всей Империи, но и одновременно реорганизации структур Империи, которая соответствовала изменившимся политическим и общественным условиям. Как и в случае с Августом, для Септимия Севера историческая релевантность власти заключалась не в том, что выполнялось, но и в том, что подготавливалось и предпринималось для будущего обустройства Империи.

Как при Августе и Веспасиане, при Септимии Севере стали неразрывными связи между политикой и личностью. Его внешний вид в биографии «Истории Августа» описан так: «У него было красивое лицо и длинная борода. Волосы были седые и вьющиеся, выражение лица — уважительное, речь благозвучная, но с африканским акцентом, который он никогда не утратил» (19, 9). Официальные изображения подчеркивали густые, часто всклоченные бороду и волосы, но в этом акцентировании, в спадающих на лоб четырех завитках и разделенной на две или более пряди бороде нашел свое выражение патетический стиль времени.

Другие черты портретов подчеркивают преемственность антониновских форм, воздвигнутая около 200 г.н.э. колоссальная маастрихтская статуя является, наоборот, впечатляющим примером монументальной стилизации власти.

В античных сообщениях и в некоторых современных изображениях подчеркиваются прежде всего отрицательные черты характера Севера: его деспотизм, вероломство, корыстолюбие и смертельная ненависть, черты, которые в новое время нередко объяснялись его африканским, пунийско-семитским происхождением или неполноценностью так называемого метиса. Мало известно римских правителей, образ которых был бы так же искажен предубеждениями и принадлежащими настоящему категориями, как в случае Септимия Севера. При этом часто полностью не осознавались предпосылки его действий.

Но Север пришел к власти не в безмятежные годы мира, а во время жестокой гражданской войны, когда со всех сторон его окружали недоверие, обман и предательство. Только с помощью хитрости и лукавства, в которых его часто упрекают, Север вряд ли смог бы утвердиться. Для этого были необходимы не только жестокость и решительность, но и прозорливость. Единственный из трех узурпаторов 193 г.н.э., он в своих действиях объединял взвешенную и дальновидную стратегию с едва ли преувеличенной быстротой и последовательностью в выполнении, Разумеется, все важные битвы были выиграны его полководцами, но там, где речь шла о решениях, Север всегда был на месте лично, у Лугдуна так же, как и у Ктесифона, и когда старый, больной подагрой правитель распорядился носить себя на носилках в горах Северной Шотландии.