История времен римских императорв от Августа до Константина. Том 1.

Кроме основной связи экономических структур поздней Республики, признаком экономической формации империи при Августе была также связь региональных экономических уровней. Как справедливо подчеркивает Елена Штаерман, империя в этот период была не единой, нивелированной социоэкономической формацией, а «конгломератом» различных стилей хозяйствования и способов производства. Кроме городов с дифференцированным разделением труда и с вековыми торговыми отношениями, охватывавшими почти все побережье Черного моря, как, например, старые греческие города Малой Азии, производство которых было нацелено на отдаленные рынки сбыта, были и другие города, обеспечивавшие только внутреннюю часть страны, от сельскохозяйственного производства которой они в свою очередь зависели. Кроме регионов с пропорциональными отношениями между ремесленным и сельскохозяйственным производством, как в Галлии и дунайских провинциях, в Малой Азии, например, были деревенские общины и имения, ориентированные преимущественно на натуральное хозяйство. В пограничных и горных районах частично сохранялись формы домашнего хозяйства и кочевничества.

Август не пытался устранить эту разницу, переориентировать производство региональных экономических пространств, согласовать и скоординировать государственные целевые установки. Дефициту конкретных экономических мер противостоит максимум принятия военных, политических и социальных решений. Совершенно очевидно, что кроме описанных взаимосвязей воздействия крупного строительства в столице, к этому относится и воздействие колонизации, постоянного формирования верхней прослойки и усиление городских ячеек империи.

Реорганизация денежной эмиссии, которая ощутимо повлияла на экономическую структуру, являлась особенностью новой политической системы. До этого чеканкой монет ведала комиссия из трех членов, должность которых была нижней ступенью сенаторской карьеры. Кроме монетных дворов города Рима, монеты выпускало войско в зависимости от потребностей определенного театра военных действий. К тому же Рим из-за ограниченных технических возможностей не мог и думать о том, чтобы воспрепятствовать чеканке монет в городах греческого Востока. Динарий был признан везде основной валютой и, как и раньше, пополнялся региональной и местной разменной монетой.

Даже Август не смог полностью изменить эту систему. Даже он держался за существующие традиции. Вскоре после 30 г. до н.э. сначала в Азии, а потом и в Риме, и Испании по его распоряжению была изготовлена серия монет из благородных металлов, изображения и надписи на которых, само собой разумеется, зависели от его желания, В 15 г. до н.э. в Лугдуне был основан монетный двор принцепса. Концентрация крупных военных формирований вызвала там, а также и в Сирии соответствующее оживление денежной эмиссии. В самом Риме были привлечены корпорации монетных мастеров, которые сначала чеканили только медные деньги. Их серии монет, выпущенные между 18 и 2 гг. до н.э., имели на реверсе большие буквы (SC — senatus consulto), которые были окружены именем и званием ответственного мастера. По мнению Моммзена и других историков, в этом изображении отражался суверенитет римского сената, другими словами, что даже в вопросе чеканки монет существовала «диархия» между принцепсом и сенатом.

На самом деле это мало что говорило о действительных масштабах контроля принцепса над чеканкой медной монеты. Во всяком случае из изображений и надписей следует, что монетные мастера сначала имели большую свободу действий, позже влияние Августа значительно возросло, и на монетах перестали появляться имена мастеров. Так как изображения на монетах представляли политиков высшего ранга, неудивительно, что Август после небольшого периода взял в свои руки и эту сферу деятельности. Для римского сената не было даже возможности самостоятельного оформления монет.

Пограничная и внешняя политика

Традиционный персоналистически-односторонний взгляд долго предопределял прежде всего область внешней политики, общее развитие которой основывалось на личных решениях, планах, программах и концепциях Августа. Именно здесь последовательно проявлялась когерентность единого процесса. Одни только споры о том, шла ли речь об «империалистической» или оборонительной политике укрепления мира, указывают на все трудности, вытекающие из этих предпосылок. Именно этот сектор августовской политики требует принять во внимание внутриполитическое развитие и перемены в доме принцепса, без которых нельзя понять многие перемены во внешней политике. Как бы ни напрашивалась хронологическая трактовка событий, лучше всего сначала рассмотреть процессы на отдельных отрезках границы и не затрагивать принципиальные вопросы.