История времен римских императорв от Августа до Константина. Том 1.

Тогда в первую очередь усиленно прокламировался лозунг мира; тогда началось прославление мира Августа, которое привело к столь успешным результатам. Разумеется Август прекратил гражданские войны, разумеется, десятилетиями подвергающиеся грабежу страны приветствовали это событие, и даже смирившиеся противники признали этот факт. Но при этом мире Августа шло укрепление положения правителя, который опирался в первую очередь на свое войско; шло также укрепление власти тех группировок, которым была выгодна новая система. И этот мир Августа был также «кровавым миром», как говорит Тацит в своих «Анналах». Подумаем о жертвах оппозиции, о положении в приграничных зонах, об аннексиях и террористических актах. Например, очень цинично выглядит, когда Август в автобиографии, отмечая свои якобы мирные акции между Адриатическим и Этрусским морями, говорит, что он ни один народ несправедливо не вовлек в войну, когда постановил расширить границы, что простил чужие племена, действовавшие в интересах собственной безопасности, и что он хотел их сохранить, а не уничтожить. Конечно, это поведение полностью соответствует принципам римской традиции, однако нет никаких поводов для подобных высказываний об установлении такого мира, который совершенно открыто служил интересам великой державы.

Подобное же значение и проблематику имеет утверждение о восстановлении республики, формулировка, которая первоначально означала восстановление государственного строя. Применяя конституционно-правовые понятия «республика» и «монархия», современные исследователе долго не могли прийти к правильному пониманию римского государственного строя. В отличие от современного понятия государства, для римлян республика означала не голую, трудно уловимую абстракцию, а совокупность общих общественных интересов римских граждан, совместное существование в конкретном смысле этого слова. То, что политическое устройство этого совместного существования определялось аристократами, считалось само собой разумеющимся. Август и здесь имитировал преемственность, которой на самом деле не было, а якобы восстановление республики свелось к абсурду, потому что даже при этом применялись те идеологемы и почести, которые непомерно возвышали Августа.

Лучший аналитик римского принципата Андреас Альдельфи так оценил почести, упомянутые в 34 главе автобиографии Августа: «Новое, смягченное республиканско-конституционными формами выражения установление власти Августа, по его собственному пониманию, было подтверждено тремя почетными знаками: золотым щитом, надпись на котором сообщала о его пригодности к правлению государством, подтвержденной сенатом; исключительно высокой наградой — гражданским венком гласителя, который ему в соответствии с обычаями предков, как отцу отечества, преподнесли римские граждане; лавровыми деревьями, олицетворявшими сакральный авторитет, дающий ему право на имя Август» («Два лавровых дерева Августа». Бонн, 1973).

Фактически названные почести, так называемый щит добродетели, гражданский венок, как символ спасителя граждан, сакральные деревья многие годы вдалбливались в головы граждан империи на монетах наравне с успехами по дипломатической и военной деятельности. Август, постоянно, следовал традиционным нормам римского правящего слоя, которому было свойственно выставлять на обозрение в впечатляющей для современного человека форме свои достижения и любым способом повышать свой престиж. Абсолютно новыми в методах Августа были информативность и непрерывность влияния на сознание масс с помощью идеологии и фактической монополии власти, которой обладал принцепс.

Новым был также идеологический охват всех слоев. С помощью демонстрации военных успехов и элементов идеологии победы, а также с помощью императорских приветствий он воздействовал на армию, а с помощью военного трибуната и отца отечества — римский плебс. Вольноотпущенники, рабы и свободные бедняки привлекались посредством культа, а на правящие слои Рима и Италии воздействовала власть принцепса. Кроме того, существовали всеобъемлющие формулировки, делался акцент на всеобщее согласие, изображения и надписи на монетах прославляли величие Империи. Естественно, все эти многогранные составные части августовской идеологии не могут объяснить консолидацию власти. Требовалась еще и армия, постоянная опора власти, увеличивающаяся клиентела Августа, а также огромные материальные средства, которые он непрерывно вкладывал. Однако неизвестно, могло ли произойти преобразование традиционной формы государственного устройства в систему принципата без идеологического влияния.