История Вселенских соборов. Часть II. Вселенские соборы VI, VII, VIII веков

Первое заседание халкидонского собора происходило 8-го октября[256]. Предметом рассуждений на заседании быль собор разбойничий. Прежде чем приступили к делу, поднят был вопрос о том, должен ли оставаться Диоскор, архиепископ Александрийский, председатель собора разбойничьего, на этом заседании и с какими правами. Папские легаты в лице Пасхазина заявили о необходимости совершенного удаления Диоскора от собора. Такое заявление нашли не совсем справедливым императорские сановники, присутствующие на соборе; они просили легатов указать определенную причину, по которой они требуют этого; они спрашивали их: «какая собственно вина возводится на Диоскора»? Луценций, другой папский легат, отвечал на это: «Диоскор дерзнул собрать собор без авторитета апостольского, т. е. папского, чего, заметил легат, никогда не было и не должно быть»[257]. Сановники не удовлетворились объяснением легатов, как слишком исключительным, и потребовали указания более важной причины, но которой Диоскор должен был удален с собора: «нужно — говорили сановники — чтобы вы изложили, в чем именно Диоскор виноват». Тогда легаты указали другую причину своего требования: «мы не потерпим такого оскорбления нам и вам, сказали они, чтобы заседал тот, кто пришел на суд». После этого заявления Диоскор, по приказанию собора, вышел из ряда других епископов и сел на середине соборного зала (Деян. III, 141–2). Это значило, что он становился в ряд истцов и ответчиков и лишился права подавать свой голос (см. Деян. III, 198). Затем выступает на середину собора в качестве истца Евсевий епископ Дорилейский, так много пострадавший от собора разбойничьего, и говорит: «я оскорблён Диоскором, оскорблена вера; он умертвил епископа Флавиана и несправедливо осудил его вместе со мною; повелите принять мое прошение». В прошении этом между прочим объявлялось: «на недавно бывшем соборе в городе Ефесе, которому бы лучше было вовсе не быть, чтобы не наполнять Вселенную злом и возмущением, — Диоскор, ни во что считая справедливость и страх Божий, думая и мудрствуя подобно еретику Евтихию, скрываясь от многих, чтобы после обнаружить себя, собравши буйную толпу народа и приобретши себе могущество деньгами, оскорбил веру православных, сколько мог, и утвердил нечестие монаха Евтихия. Посему, так как посягательство его на веру и на нас велико, то просим, чтобы повелено было Диоскору защищаться против того, в чем мы его обвиняем» (Деян. III, 143–145). Прошение Евсевия принято и решено было начать исследование действий Диоскора, допущенных им на соборе разбойничьем. Для этого епископы положили прочесть деяния соборов, бывших по делу Евтихия, т. е. деяния собора Константинопольского под председательством Флавиана (448 г.) и собора разбойничьего под председательством Диоскора (449 г.). Начато было чтение. Когда дело дошло в деяниях последнего собора до того императорского указа, в котором говорилось о Феодорите Кирском, чтобы он явился на собор в Ефесе лишь в том случае, если того пожелает самый собор, то при этом упоминании о Феодорите Кирском, ревностном защитнике православия против монофизитства, императорские сановники потребовали, чтобы вошел на собор и Феодорит для принятия участия в делах соборных. Такое требование произвело большой шум в собрании: одни соглашались с этим требованием, другие напротив оспаривали его. В этом разногласии по поводу Феодорита выразилось то раздвоение в воззрениях отцев собора, какое действительно имело место при начале заседаний соборных, но которое вскоре уступило место единению. Первоначальное раздвоение собора, о котором мы говорим, внешним образом выразилось прежде всего в том факте, что одни епископы заняли места в храме на левой стороне (римские, Константинопольские, малоазийские, Понтийские, антиохийские) а другие на правой (египетские, палестинские, иллирийские[258]) (Деян. III, 140). По вопросу о Феодорите левая сторона заявляла себя так, правая иначе. Епископы египетские, палестинские и иллирийские на помянутое требование отвечали: «помилуйте, (с дозволением Феодориту прийти на собор), вера погибает; его изгоняют правила; изгоните его вон; собор не принимает Феодорита». Напротив, епископы Константинопольского и антиохийского округа, азийские и Понтийские, являясь сторонниками Феодорита, восклицали: «вышлите вон манихеев (т. е. приверженцев Диоскора); вон изгоните врагов Флавиана; вон изгоните врагов веры; Диоскора человекоубийцу вон изгоните». Когда крики несколько смолкли, Феодорит, в успокоение споривших из-за него, объявил, что он является не в качестве полноправного члена собора, а в качестве лица, потерпевшего от Диоскора, и в качестве обвинителя его. Но это нимало не успокоило той партии, которая была враждебна Феодориту. Епископы правой стороны продолжали кричать: «Не называйте Феодорита епископом; он не епископ; вон изгоните богопротивника; вон изгоните иудея; хулителя Христова изгоните вон». Между тем и представители левой стороны, защитники Феодорита, не оставались безмолвными, — они восклицали: «православного, т. е. Феодорита, оставьте на соборе, вон изгоните мятежников, вон изгоните человекоубийцу». Чтобы прекратить шум и смятение, наконец сановники и сенаторы обращаются к шумевшим с замечанием: «эти простонародные восклицания и неприличны епископам и бесполезны; не препятствуйте продолжать чтение деяний». Но правая сторона и теперь не удержалась от восклицания: «изгоните одного, и все будем слушать; мы из благочестия вопием, ради православной веры говорим это» (Деян. III, 149 51).