История Вселенских соборов. Часть II. Вселенские соборы VI, VII, VIII веков

Как же держал себя Диоскор Александрийский, когда собор Ефесский, им руководимый, обвинялся в таких страшных и многочисленных преступлениях? Диоскор, не имея возможности опровергнуть действительности представляемых фактов, старается в свое оправдание прежде всего указать на то, что не один он составлял собой собор, в нем и в его деяниях принимали участие многие (Деян. III, 159); как будто бы этим могли быть оправданы его злые действия. С другой стороны, вопреки всякой совестливости, Диоскор самих же епископов, бывших на соборе Ефесском, обвинял за то, что они были так уступчивы его воле: «так как они говорят, замечал Диоскор, что не слышав никаких рассуждений и постановлений, просто подписались на предложенной им пустой бумаге, то им не следовало и подписываться» (Деян. III, 163). А иногда Диоскор позволял себе и гораздо больше: он положительно осмеливался глумиться над епископами, рассказывавшими о насилиях собора Ефесского, насилиях, которые заставляли их делать то, чего они вовсе не желали. Так одному епископу, показывавшему на соборе халкидонском в этом именно роде, Диоскор иронически говорил: «ныне исполнилось то, что написано: от словес своих оправдишися и от словес своих осудишися (Мф. 12, 37). Стыдясь людей ты изменил тому, что хорошо, и пренебрег верою. Разве ты не слыхал написанного: не срамляйся о падении твоем» (Сир. 4, 26). (Деян. III, 192). Упорство и нераскаянность Диоскора таким образом оставалась для собора вне всякого сомнения. Иначе держали себя другие епископы, которые принимали участие в соборе Ефесском и так или иначе являлись повинными в его противозаконных деяниях: они глубоко сожалели о своем грехе. В чувстве глубокого покаяния не раз и не два, но много раз восклицают они пред лицом собора: «все мы просим прощения» (Деян. III, 192. 493).

К концу рассматриваемого нами чтения деяний собора Ефесского, когда виновность собора этого являлась делом несомненным, когда упорство и преступность׳ действий Диоскора также открылись во всей ясности, многие из епископов Халкидонского собора, которые в начале подозрительно смотрели на сторону православных и которые занимали правое отделение соборного зала вместе с Диоскором, увидели ясно, насколько справедливо было дело Флавиана, Евсевия и других епископов, потерпевших от собора Ефесского, и насколько напротив преступен был собор этот, — и потому мы встречаем отрадное явление: епископы палестинские (все) и епископы иллирийские (все) к концу первого заседания покидают сообщество Диоскора, переходят с правой стороны зала на левую, где заседали приверженцы православия. С этим водворилось единодушие в среде собора Халкидонского. С Диоскором остались не разлучными лишь несколько епископов египетских и только (Деян. III, 234 — 5. 237).

Когда Халкидонский собор с одной стороны решительно убедился в злоупотреблениях собора разбойничьего, с другой — пришел к единению своих членов, преступлено было к произнесению приговора над Ефесским собором, деяния которого были предметом исследования. Произнесено было осуждение над ним, но так, что большинство лиц, составлявших его, не было лишено епископского сана (Деян. III, 492 сл. 659). Приговор этот встречен был отцами халкидонскими с ликованием; они восклицали: «это правдивый суд! Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный помилуй нас! Нечестивый всегда бегает! Это справедливый приговор! За мучеников? отмстит Бог» (Деян. III, 493)! Первое заседание собора кончилось глубокою ночью, при зажженных уже свечах (Деян. III, 458. 554).