История XX века в лицах

«В первые месяцы после постройки стены шпики не составляли проблемы. Заказчики были родственниками, и потому им можно было верить, госбезопасность была занята общей охраной стены, каких-либо целенаправленных контрмер попросту не было. Но уже весной 1962 г. Восток попытался заслать в определенные организации, оказывающие помощь беглецам, провокаторов, то под видом студентов, которые хотят помочь, то под видом заказчиков».

Фейгель

Однако через десять дней снисходительность народной полиции иссякла. 23 августа на афишных тумбах в Восточном Берлине было расклеено объявление МВД ГДР: отныне западноберлинцам разрешалось заходить в «Демократический сектор столицы ГДР» только при наличии пропуска. Поскольку восточноберлинский магистрат и западноберлинский сенат не смогли договориться о соответствующей регламентации, эта лазейка в стене отныне закрылась.

Однако люди из «бюро путешествий» не сдавались. Если жителям Западного Берлина запретили ездить на Восток, то для обладателей западногерманских или иностранных паспортов не было никаких ограничений.

«Таким образом за день готовилось от пяти до двадцати паспортов».

Фейгель

Поэтому студенты из организации помощи беглецам просили у друзей и знакомых паспорта из ФРГ или западноевропейских стран, и им пришлось принять к сведению горький факт: готовность помочь беглецам с помощью таких документов за границей была несоизмеримо больше. «Люди в [Западной) Германии очень боялись выступать в защиту нашего дела», — говорит сегодня Фейгель. «Они не хотели привлекать внимания, боялись уголовного преследования за нелегальные проекты и просто хотели продолжать удобно жить дальше». Вместо этого студенты были вынуждены доставать паспорта в Голландии, Швейцарии или Дании. Однажды даже явился бельгиец с целым чемоданом, набитым незаполненными бланками общины его родины.

В документы должны были только вклеить, или на жаргоне помощников «перевесить», фотографии потенциальных беглецов. Правда, и по федеральным законам это не было легальным, но хотя бы в этом отношении западноберлинские власти проявляли мягкость. Случилось так, что осенью 1961 г. берлинскую границу между секторами пересекло необычайно много подданных бельгийского короля Бодуэна, которые до того в Восточный Берлин не въезжали.

Поскольку Фейгель, как западный немец, мог относительно свободно ездить в «демократический сектор», его использовали как «связного», то есть он исполнял обязанности курьера в Восточный Берлин. Каждая в отдельности акция побега готовилась, как в генштабе. Для каждого паспорта члены «бюро путешествий» сочиняли биографию. Такую «историю» сначала должен был наизусть выучить «связной». Кроме того, ему нужно было придумать абсолютно правдоподобную историю для собственного пребывания в Восточном Берлине по которой в нем, естественно, не должны были заподозрить пособника беглецов. «Когда допрашивали курьера, то для каждой ситуации, в которой его заставали, у него должна была быть наготове убедительная история, — поясняет Фейгель. — При этом нужно было стараться привязать историю к реальности, поскольку тогда можно было лгать дольше и правдоподобнее».

К тому же каждый связной для своей работы в Восточном Берлине должен был запомнить много явок и паролей. Фейгель обычно записывал сведения в зашифрованной форме в старых учебниках химии, которые не вызывали подозрения при проверках народной полиции. Потом на городской электричке он ехал в Восточный Берлин и предварительно встречался с перевозчиком, который контрабандой доставлял в Восточный Берлин фальшивые паспорта желающих убежать. Это были в основном хорошо знакомые иностранные дипломаты или их сотрудники, которых при переходе границы не проверяли или проверяли небрежно.

«Как минимум двое связных, которых застали на месте преступления, т. е. во время неудавшегося побега, спустя четыре месяца снова вышли на свободу, поскольку они упрямо придерживались своей версии. Однако это было намного труднее, чем многие думают, ибо методы допроса «штази» тоже не были устаревшими».

Фейгель