История западноевропейского театра от возникновения до 1789 года

Федра умирает... Никаких иллюзий больше не осталось. Жить подло она не может, а жить можно только подло, и если Федру побеждают страсти, то смертью своей она торжествует над житейским лицемерием, над миром эгоизма, над личным интересом, подчиняющим человеческую совесть. Страсть и мораль сильны в ней в одинаковой мере — они объединены в одной натуре, в то время как в обыденной жизни эти два антипода существуют разобщенно. Страсти постоянно стремятся обойти мораль, пренебречь гражданским долгом, а мораль всегда порицает страсти и видит в них главную причину общественных неустройств и в идеале представляет людей лишенными всяких страстей и желаний.

Против этого восставал Расин. Страсть и мораль в «Федре» находятся в трагическом единстве — так было в поэзии. А в жизни жалкий компромисс, лукавая сделка с совестью заменяли ту величавую гармонию менаду личным и всеобщим счастьем, о которой мечтали гуманисты. Поэт уже ясно видел, что в жизни невозможна гармония между частным и общественным благополучием, менаду личным счастьем и общественной моралью, но все же в мире поэзии он создал великий образ Федры, женщины, поражающей силой и чистотою своей любви, честностью и прямотой своих помыслов, твердостью нравственных убеждений и непреклонностью воли. Расин с горечью осознал в «Федре», что в жизни даже самые естественные страсти становятся беззаконными, так как они невольно вступают в конфликт с моралью, с общественными интересами людей, и что нет никаких сил примирить эти два начала в том мире, где эгоизм является основным жизненным законом, нарушающим самое понятие общества и попирающим самую идею гражданственности.

В «Федре» поэтический талант Расина достиг своей вершины, но в этот миг старинные враги и завистники нанесли поэту смертельный удар.

Враждебное отношение к Расину доходило до такой степени, что против него был организован заговор. Герцогиня Бульонская, объединявшая вокруг себя наиболее закоренелых врагов Расина, решила во что бы то ни стало добиться провала расиновой «Федры». Для этого она подговорила бездарного драматурга Прадона написать трагедию на тот же сюжет и послала своих агентов закупить все билеты в Бургундском отеле, где должны были показывать Расина, и в театре Генего, где готовили пьесу Прадона. План герцогини удался наславу: «Федру» Расина играли при пустом зале и трагедия как будто позорно провалилась, а на представлении «Федры» Прадона многочисленная публика устроила овации наемному автору. Это позорное событие случилось в январе 1677 г.

После провала «Федры» Расин надолго ушел из театра. Он не писал до тех пор, пока неофициальная жена короля г-жа Ментенон не уговорила поэта сочинить пьесу для воспитанниц Сен-Сирского монастыря. Расин написал трагедию «Эсфирь» (1689).

Античные образы были заменены библейскими. В этом бесспорно сказалось сближение Расина с янсенистами, с которыми он долгие годы был в ссоре. Примирение с Пор-Роялем совпало с годами преследования янсенистов. Янсенизм был своеобразным ответвлением католицизма. Это религиозное движение развилось параллельно кальвинизму и, заимствовав у последнего пристрастие к этическим вопросам, стремилось изнутри реформировать католическую церковь.

Библейская тема у Расина обретала общественное, моральное значение. Это видно даже в «Эсфири», самой слабой из трагедий, в которой наибольшей удачей поэта является бунтарский характер Мардохая — сурового первосвященника, требующего от Эсфири подвига во имя спасения иудейского народа.

Как! Заговор грозит погибелью отчизне,
А ты заботишься о собственной лишь жизни! —

с гневом говорит старик. И Эсфирь, рискуя жизнью, идет к царю Ассуэру и добродетелью своей так очаровывает тирана, что тот перерождается и, изгнав подлого лицемера временщика Амана, становится идеальным царем, другом иудеев и сыном истинной веры.

Но Расину было суждено свой творческий путь завершить не идиллической «Эсфирью», а монументальной обличительной трагедией «Аталия», сходной по своей тональности с грозной библейской поэмой англичанина Мильтона.

В новой трагедии тема служения народу была главенствующей. Расин страстно порицал двор и хотел раскрыть королю глаза на окружающих его людей. Корифейка хора Суламифь, рассказывая о жизни злобной царицы Аталии, говорит:

Насилье при дворе — единственный закон;
Там прихоть властвует слепая,
А саном тот лишь награжден,
Кто служит, рабскую угодливость являя,

Первосвященник Иодай, обращаясь к своему монарху, призывает царя подчинить свои страсти законам морали, отогнать от себя окружающих лицемеров, быть преданным богу, не угнетать, а любить свой честный и добрый народ: